User - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Пушкин, вечность, надежда

Для нас надежда с вечностью во всём,

Что дышит Пушкиным и нежность источает.

Надежда с вечностью за жизнь отвечают. (и)

А Пушкина портрет на вечность нанесён.

Есенин, нежность и звезда

Звезда Есенина – вечерняя звезда,

Восходишь ты над дочерью моею.

И льётся нежность к ней, и кажется всегда,

Что стих Есенина я в памяти лелею.

– Папочка, это ты уже говоришь! – Согласен. Ещё три слова:

Мамочка, кольцо, свет.

Кольцом любви окутал свет её портрет.

О Мамочка, мой ангел и ребёнок,

Таких детей, клянусь, на свете нет.

Да, нет нежней. Смотри – как профиль тонок!

– Очень нежное стихотворение.

Ещё три слова:

Папочка, локон, улыбка

Улыбкой озарён его портрет.

Со знаком юности полукудрявый локон.

О, Папочка, из этих вот из окон

Идёт сигнал, какому равных нет!

Жизнь, суть и радость

Всей жизни суть – восторг и красота.

И наша радость неизбывна.

О, до чего же до сих пор наивна

доверчивая простота!

От Мамы стих:

Я до сих пор тоскую о Сибири,

где были вместе – помнишь, дочь?

И если о Сибири мы заговорили,

Нам не страшна космическая ночь.

Нам не страшны ни расстоянья, ни разлуки.

И нас не сломят ни проклятья, ни мороз.

Навстречу братству мы протягиваем руки.

Нам быть счастливыми сегодня довелось.

Но потому лишь, что познали вечность

И Истину, что в Мире выше всех.

В самом тебе сокрыта бесконечность

Всех исторических эпох и вех!

апрель 1991 год

250

Третий Глаз, сердце, свет

Я в сердце свет держу.

Он мне – подмога в жизни.

О, Третий Глаз мой, чудо из чудес!

Подспорье гибнущей Отчизне

и дар Небес!

Нить Ариадны, Небо, голубизна

Нить Ариадны в той голубизне,

Что Небом названа – твоя судьба вторая.

И серебром стиха звенит во мне

И высь небесная и молодость вторая.

Смех, очи, цветок

Цветок очами в Небо устремлён.

И смех и грусть приемлет, как награду.

Он видит всё. В молчанье погружён, –

Ему бы ласки чуть, а почестей не надо!

Почерк, зазеркалье, весть

Мне почерк ласковый несёт из зазеркалья

Благую весть о вечности ланит.

Ту тайну Небо ясное хранит,

По каплям даруя звезде Южноуралья.

Свеча, простор, игла

Адмиралтейская Игла

Свечой в просторы поднебесья

Вошла как ласковая песня

Санкт-Петербургского чела.

Взгляд, Небо, вечер

Уж вечер опускает взоры

На очарованную даль.

И Неба вещая печаль,

Сплетая звёздные узоры,

На даль накидывает шаль.

Отчаянье, срок, урок

Отчаянья не нужно. Будет срок,

И будет стих, и будет откровенье.

Я шлю тебе своё стихотворенье,

И, пригласив на Пушкинский урок,

Собой украшу я твоё мгновенье.

Творчество, спасенье, милосердие

О, творчество! Спасенье Душ и века,

Ты словно первый снег трезвишь и холодишь

И греешь кровь Земли и человека,

Неся успокоение и тишь!

Я продолжаю разговор о значении Пушкинской школы. Нахожу в своём космическом

дневнике 1996 года высказывание: «Природа одаривает творческих людей щедро. Творчество –

это ОКНО В ДУШУ ТВОРЦА».

Как точно сказано! Не помню, кто это сказал.

251

Но вот выражение Гёте: «Счастлив тот, кто может связать конец своей жизни с её

началом».

Да, это о них, кто СЛОВОМ может выразить содержание и смысл человеческой жизни.

Это о Поэтах и писателях великий Гёте сказал: «Они испытали ощущение целостности.

И им уже ничего не страшно».

И вот добираюсь, пожалуй, до самого глубокого значения АНТИЧНОСТИ в Пушкинской

школе.

Маленькие стихи-четверостишия, рождаемые в её русле, так называемые медитасьон, то

есть возникающие на основе лёгкой медитации, свидетельствуют о преображении сознания

пишущего.

Свободно, в единстве мысли и чувства рождаются сказочные образы. А сказка, как

известно, есть тоже реальность, так как она существует, но в ином, более тонком Мире.

Так красавица-девица из Пушкинской сказки, у которой под косой Луна блестит, а во

лбу звезда горит, живёт, оказывается, в сказочном Мире - г. Аркаиме.

Она показывается только тем, кто способен видеть чудеса. И многие уже видели эту

красавицу.

Живут так же в сказочном мире, который существует в своём Измерении, и герои сказок

Бажова, включая Хозяйку Медной горы.

Прикосновение к античности возвращает нас в страну детства. А там пространство

освещено огнём неугасимой веры. Там взор смотрящего не затуманен житейскими делами.

Там сердце возвращается к истоку жизни, где есть мёртвая и живая вода, где звёзды

больше и ближе к Земле.

Там соединяются Миры. Там сердце сдаёт экзамен на любовь. Античность – древность,

неважно – греческая, римская или русская.

Вся она устремлена к трансцендентному началу, к Предвечности.

Но разговор об античности в нашей Пушкинской школе побуждает меня возвратиться к

образам богов и богинь греческой и римской мифологии, когда сознание человека было открыто

звёздному пространству.

Там человек чувствовал присутствие Святого Духа во всём окружающем. Вселенная для

него была межпространственной школой обучения.

И я возобновляю своё обучение в межпространственной школе античности.

Вот даны три слова:

Кларосский бог, стенания и ангел

Кларосский Бог стенания издал.

До полусмерти он влюбился в Дафну.

О, Ангел, говорил он ей, – я чахну!

Не для любви ль тебя наш Бог создал?

Но Дафна ускользала, как лоза,

Молила Бога: Сохрани от Феба!

И вдруг взошла и выросла до неба

Лавровой веткой, чистой как слеза.

В основу изложенного легла легенда о том, что Аполлон – Кларосский бог (Кларк – город

на Ионийском побережье Малой Азии, где находилось святилище Аполлона) влюбился в нимфу

Дафну.

А Дафна, спасаясь от Феба, (он же – Аполлон) превратилась в лавровую ветвь.

Ещё один пример. В поэтической традиции античности возлюбленным давали имя

«Коринна». Коринна – героиня «Любовных элегий» древнего Поэта Овидия. В салонах Москвы

и Санкт-Петербурга во времёна Пушкина северной Коринной называли красавицу княгиню

Зинаиду Николаевну Волконскую.

Коринна, свет, арка

Над аркой Петербурга свет.

Он не рассеялся доныне.

И пусть прошло немало лет,

Тот свет – России амулет

252

И память Северной Коринне.

Мнемозина, слог, летучесть

Летучесть слога – признак верный,

Что Мнемозина где-то здесь.

Она не терпит рифм примерных,

Её пленительные перлы –

Её доспехи, гордость, честь.

Мнемозина – богиня памяти. У А. С. Пушкина – мать рифмы.

*Автомедон, ласка и осень

Да, я люблю её пожары