User - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Многомерного пространства.

«И первым главную роль в этом сыграл и играет в России Пушкин, призванный

расширять сознание Человека и возвышать Душу Человеческую до Вселенских Мировых

Высот».

Пушкин всегда с нами. Его роль постоянно в центре внимания литературоведов.

Особый ракурс явления в Мир Гения высветил литературовед Пётр Палиевский: «На

небосклоне мировой Поэзии, по часовой стрелке, в виде своеобразной спирали, начиная с Гомера

( 7 век до. н. э.) зажглись светила, составившие одно Европейское созвездие: Гомер, Вергилий и

Гораций, Камоэнс, Шекспир, Корнелий, Расин, Мольер, Гёте.

Россия завершает этот эллипс рождением в 19 веке ПУШКИНА.

В других странах были представления о России, как о самой дикой стране.

Поэты преодолевали это мнение. А ПУШКИН сказал о России, как о стране особенной:

«История её требует иной мысли, другого формулирования. Христианство России иное –

ВОСТОЧНОЕ».

Но сам Пушкин воплощал в себе и западничество и славянофильство. И именно с

Пушкина начался в России и распространился по всей Земле ЗОЛОТОЙ ВЕК КУЛЬТУРЫ.

Затем наступил век СЕРЕБРЯНЫЙ – Ахматова, Цветаева, Блок, Гумилёв, Мандельштам.

А начало 21 века, которое означено, по соображениям учёных как «Приращение Мира

земного к Миру Вселенной, к Миру Многомерного пространства», судя по всему, Сам Пушкин

уже высветил Своим явлением через такую тонковибрирующую структуру, как Свирель.

Золотой век культуры наступает, уже наступил. Его нужно только увидеть,

почувствовать, принять сердцем, понять, что этот век соединяет и нашу древность и нашу

будущее, отвергает смерть, славит бессмертие Разума и Сердца!

И этой чудесной работой занят Вселенский Поэт, которого мы назвали Светским

Священником, – НАШ ЛЮБИМЫЙ АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ ПУШКИН!

И Тютчев в своё время сказал: «Умом Россию не понять, Аршином общим не

измерить У ней особенная стать. В Россию можно только верить».

ДВЕНАДЦАТАЯ ГЛАВА

СОЛНЕЧНЫЙ ЦЕНТР ИСТОРИИ,

СЕРАПИС И ВААЛ

Я, переживший сотни воплощений

И умудрившийся не умереть. –

Вот почему, наверно, Пушкин – Гений,

Что Бог Его устами может петь!

А. С. ПУШКИН.

Почему так радостно бьётся сердце? Оно всегда начинает биться учащённо как перед

праздником в детстве, как перед явлением чего-то необыкновенного, как только лишь мелькнёт

мысль о возможности провести вечер в общении с любимым Поэтом! Да, по всем приметам

узнаю, как приближается ко мне, к моему сердцу, к Душе моей Пушкин.

Или я сейчас возьму в руки заветный Пушкинский томик, или начну разговор с Поэтом.

Или буду изливать на лист бумаги, наверное, давно вызревшие в сердце строки.

Идёт май 1995 года. Весь разумный Мир празднует 50-летие Великой победы над

фашизмом. На Душе радостно.

И вот рядом со стихами о нашем русском оркестре, не раз восславившем Победу России

над захватчиками, возникает диалог моей Души со Свирелью.

261

Для меня самой Свирель, в какой-то степени, остаётся загадкой. Это и я сама, Татьяна, в

то же время – это какое-то отстранённое от меня, волшебное существо, до конца не разгаданная

сущность.

Свирель подарена мне Пушкиным. Значит, она гораздо старше и разумнее меня. Она

знает нечто о Самом Поэте, которому служила и служит бессрочно все века.

И Душа моя начинает разговаривать со Свирелью.

ДУША:

Скажи, Свирель, ты не изменишь мне?

Ты будешь петь, не изменяя сердцу,

В любой российской стороне о старине и новизне,

Чтобы помочь Душе согреться?

СВИРЕЛЬ:

Я буду петь. Но ты храни меня.

Я в сердце у тебя звучу глубоко.

Я Знак Небес. Я волею огня

Живу в Тебе и открываю ОКО.

То Третий Глаз. Волшебный Третий Глаз.

Он, ритмам повинуясь первозданным,

Следит за тем, как царствует Пегас,

Взлетая над простором осиянным.

Царицей Творчества, Природы и полей

Кружусь я в вальсе на родной опушке.

И мне всего дороже и родней

Рука, поставившая подпись: «ПУШКИН».

О, сколько зим я провела в гостях,

И сколько миль мы с Ним исколесили

Верхом и тройкою, в старинном нашем стиле,

Вникая в древность и скорбя о новостях!

Всё нас тревожило: набеги буйных горцев

И пугачёвщина, ушедшая во мрак,

Лихие русские единоборцы

И крепости, упавшие во прах,

Славянской древности могучие мотивы,

Салонной прелести невечные черты,

Деревни русские, что ныне сиротливы,

И всех сильней, Душа, конечно, Ты,

Ты, Ты, Душа, твой лик, твоё свеченье

Поэт улавливал и, доверяясь мне,

Моей мелодией высвечивал значенье

Душевных мук. И звонкое реченье

Предназначал и звёздам и Луне.

Зимой и осенью под ветра завыванье

Я с Ним, властителем Души и светлых дум,

Смиряла сердце, затаив дыханье,

И, всю себя отдав воспоминаньям,

Огнём восторга наполняла чуткий Ум.

Мы посещали милые дубравы

262

Верхом, пешком, с котомкой, налегке,

С широкополой шляпою в руке,

Просты, скромны, близки и величавы.

Чего бы взор открытый ни касался,

Чего ни задевал бы светлый взгляд,

Во мне свирельным звуком отзывался

И дол, и бор, и век, и двор, и сад.

И по листку тотчас перо живое,

Одушевлённое прозрачностью крыла,

Бежало, вечное. И счастье мировое,

И радость детская в нём пела и цвела.

И радугой Руси, лучисто-звонкой,

И Пушкинским неповторимым днём

Звучал мотив для старца и ребёнка.

Свирельный ток послушно и негромко

Повествовал о вечном и былом.

Без треска и без грома барабана,

Без вызывающего грохота литавр

Мой лёгкий звук лечил и лечит раны

И, нежностью сердец владея странно,

Предвосхищает действие гитар.

Я им сродни. Я их не отрицаю.

Моя большая младшая сестра!

Во тьме струна её во мне мерцала.

В какой-то мере я – её зерцало.

В моей поре живёт её пора.

Я помню, как под струны-переливы

Звучал цыганки голос молодой.

И песни той чудесные мотивы

Сияли полуночною звездой.

То пела Таня. О, как милый Пушкин,

Ты ей внимал, как Ты вбирал в себя

Те ритмы, отдавая мне, пастушке,

Своей Свирели, плача и любя,

Свой дар, свой взгляд и кудри-завитушки!

Опять же – Таня! О, прости, Татьяна.

То имя перекрещено судьбой

Свирели звонкой, поздно или рано

Обязанною встретиться с тобой.

И Пушкин нас соединил, как странно!

Он с ели снял послушную Свирель,

Сказав: Дарю тебе, моя Татьяна!

Озвучь Свирелью созданный «Апрель»!

Он жив, заоблачный необоримый странник.

В Нём Сретенье Поэтов предстоит.

«Апрель» ваш вечен и в весенней рани

Он свежесть и непознанность хранит.