Василий Гавриленко - Прячься, девочка, он уже здесь…

Глаза Грипл горели, как маяки, волосы растрепались, и морщины на лице разгладились — она, казалось, помолодела.

Соня смотрела на мать во все глаза. Она поняла, что это — едва ли не самый важный момент в жизни семьи Маршал. Намного важнее покупки дома и переезда в Ихтиандр.

— Еще вчера я бы не поверила вам, — сказала Анжела дрогнувшим голосом. — Но сейчас — что мы должны делать?

Лицо Грипл смягчилось:

— Лес полон тайн и страшных шорохов, мы должны быть тише воды, ниже травы, и уж точно не ездить на машинах…

Жук хохотнул, за что удостоился тычка в бок от Алекса.

— Но для того, чтобы не потревожить духов Гиблого леса, нам недостаточно быть и людьми…

— Что? — выдохнул Алекс.

— Встаньте в круг, — приказала Грипл.

Поднялся ветер, лес зашумел, посуровел, и, казалось, деревья, заскрипев, шагнули вперед, еще плотнее обступив сжавшийся в страхе дом.

Люди стояли плотным кольцом, в центре которого, глядя в быстро темнеющее небо, стояла старуха с развевающимися седыми волосами.

— Один, два, три, четыре, пять, шесть! — крикнула она пронзительным голосом, подняв с деревьев тучи воронья. — Будь небо, будь земля, будь вода!

Грипл закружилась на месте — все быстрее и быстрее, её волосы захлестали по склоненным головам.

— Стань тишиной, крадись, лети, плыви!

Соня не ощущала удары прядей волос по своей голове, лишь слышала страшные вопли Грипл, и ее душа холодела от ужаса.

— Один, два, три, четыре, пять, шесть — станьте частью Гиблого леса! Терриноз!

Яркая вспышка озарила окрестности, девочке показалось, что произошел взрыв, но не такой, как в выпусках новостей по телевизору. Свет, пошедший от Грипл, окружил Соню, путаясь в волосах, проникая в уши и даже в нос — она чихнула и потеряла сознание.

Мир медленно появлялся перед девочкой, словно кто-то очищал песком старинную монету: дом — темный великан, дубы, размахивающие лапами, небо — водянисто-серое, полицейская машина с выключенной мигалкой. А где Анжела, где Алекс, Жук, Грипл и Рис Листок?

И вдруг прямо перед Соней возникла белая волчья морда: девочка закричала и отпрянула назад, ломая кусты.

— Не ори, — приказала волчица голосом Грипл. — На истерики времени нет.

Справа и слева к белой с подпалинами волчице подступили большая рыжеватая ласка, длинноухий серый заяц, полосатый крупный кот и черный пес.

— О, Соня! Ты стала косулей, — удивленно воскликнула ласка голосом Анжелы.

— Мама? — удивилась девочка, посмотрев на свою руку — вместо руки у нее было тонкое копытце.

— Скорее, — волчица большими прыжками направилась к лесу.

— Вот это сказка! Мы — звереныши, — крикнул на бегу заяц, очень похожий на Алекса, даже со скобкой на большущих зубах.

— Да! Не думал, что буду полицейским в шкуре, — пропыхтел кот. — И значок приколоть некуда!

— Не болтай, Рис, — пролаял черный пес.

— Ты, Жучок, мною не командуй, — кот показал довольно внушительные клыки.

Соня заметила, что у всех этих зверушек человеческие глаза и шерсть не очень густая.

«Сплю я, что ли?» — подумала она и решила ущипнуть себя — но сделать это копытом было труднее, чем слетать на луну.

Лес предстал перед Соней совсем не таким, как тогда, когда она была человеком. Он наполнился шорохами и звуками, она слышала голоса деревьев, птиц и зверей, она видела жизнь там, где совершенно не ожидала увидеть. То тут, то там загорались и медленно гасли неведомые огоньки. С содроганием Соня увидела кладбище и темные тени людей, поддерживающие готовые упасть кресты. Когда она пробегала мимо, одна из теней посмотрела на нее горящими желтыми глазами и прошелестела:

— И ты здесь будешь, — Соня поняла, что мертвые видят через волшебство Грипл и она для них — человек, а вовсе не косуля.

Но телесные обитатели Гиблого леса не были столь проницательны — встрепанный зайчишка выскочил из-под лап Грипл и пустился наутек, а потом долго лежал под шиповниковым кустом, размышляя, что за дела мог иметь с волчицей его сородич — Алекс.

Шесть зверенышей бежали прямо к лесному озеру, вот уже под их лапами захлюпала болотистая почва, а еще через какое-то время из-за деревьев показалась водянистая синева.

Соня вспомнила, как Грипл предупреждала их о духах Гиблого леса, и, невольно оглянувшись, увидела одного из них. Существо, тонкое и безликое, с кожистыми гибкими крыльями, медленно плыло над болотом, с тихим настойчивым свистом втягивая воздух. Но дух леса не почуял зверенышей — спасибо тебе, Грипл!

Белая волчица добежала до самой кромки озера и остановилась, ожидая остальных.

— Веселенькая пробежка, — пропыхтел кот. — Видел бы меня Ник Кепезев!

— Это тебе не кросс в полицейском училище, — заяц от переизбытка чувств забарабанил по земле лапами.

Черный пес прядал ушами, настороженно прислушиваясь, а ласка с человеческой тоской глядела на темную воду. Последней прискакала косуля — Соня ненавидела физкультуру.

— Все? — подвывая, пропела волчица. — Никого не утопили духи, никто не присоединился к держателем крестов?

— Никто, — хором ответили зверушки.

— Тогда — вперед!

Волчица прыгнула в закипевшую воду и исчезла.

— Святая Пятница, — не сдержался кот. — Что она творит?

— Я не буду прыгать, — запричитал заяц.

Время шло, Грипл не возвращалась.

— Утонула, — пролаял черный пес.

— Не может быть, — усомнилась ласка. — Она знала, что делает! Соня, возвращайся домой. Не смей прыгать!

— Мама!

Вильнув пушистым хвостом, Анжела исчезла в синеве. Стая воронов снялась с подступивших к озеру дубов и закружилась, надрывно каркая.

Черные птицы, словно нарочно, кричали в унисон с идущими по воде кругами: Карр! — один круг, Карр! — второй, Карр! — третий…

«Я одна, совсем одна! За что мне это? — по мордочке косули побежала человеческая — крупная и соленая — слеза. — Вернуться домой? Но у меня теперь нет дома!»

Соня зажмурилась и прыгнула с крутого берега…

Дом желтых кувшинок

Она совсем не умела плавать и думала, что вода сожмет ее, словно тиски, и заставит станцевать страшный вальс — медленно кружа, утянет на дно. И Соня действительно опускалась куда-то, вот только объятий холодной воды совсем не чувствовала.

«Неужели я еще лечу с берега?» — подумала девочка и открыла глаза. Как раз в это мгновение ее ноги, а вовсе не копытца — встали на что-то твердое…

Изогнутая к небу поляна, окруженная кривыми черными деревьями, открылась перед глазами. Какие удивительные желтые цветы! Кувшинки? Соня потянулась к цветку и отпрянула, вскрикнув, — из красноватой сердцевины на нее глядели грустные человеческие глаза:

— Не срывай меня!

Тонкий голосок прозвучал в голове девочке, и тут же вслед за ним вся поляна огласилась криками: