Ищенко Владимирович - Выброшенный в другой мир. Дилогия

Пока отбирали людей, дымом заволокло весь видимый участок тракта. Дувший в их сторону ветер нес к ним дым костров, на глазах ухудшая видимость.

- В атаку! - закричал лейтенант, глотнул дыма, закашлялся и первым побежал по тракту ближе к обочине, где дыма было чуть меньше.

Вслед за ним с топотом побежала толпа солдат с готовыми к бою иглометами в руках. Обычного рева, который в других случаях сопровождал бы бой, сейчас не было, потому что все старались как можно реже дышать и поменьше открывать рот. Они убежали в стену дыма, которая приближалась на глазах и наконец накрыла колонну. Видно было, но не дальше, чем на пять шагов. Дым перехватывал дыхание, оставляя на языке сладковатый привкус. Полковник, которому стало не по себе, прислушался, но не услышал ничего, кроме тяжелого дыхания находящихся рядом солдат. С каждой минутой предчувствие беды становилось все сильней, и если бы не слова герцога, он бы скомандовал повернуть назад.

- Все двигаемся вперед! - приказал он. - Оружие к бою! И смотрите не только вперед, но и по сторонам, враг может выйти из леса!

Когда дошли до первого, уже прогоревшего костра, солдаты стали расшвыривать и топтать сапогами вонючую золу. Так же они погасили несколько еще тлеющих костров. Внезапно одного из солдат повело в сторону, он покачнулся и неловко упал на дорогу. Послышавшиеся за этим звуки не оставили никаких сомнений в том, что он облегчился прямо в штаны. Полковник огляделся. Его солдаты ходили, как пьяные, а некоторые не могли удержаться на ногах и падали на дорогу. Его самого водило из стороны в сторону, голова раскалывалась, а все горло сжалось так, что невозможно было сглотнуть ставшую вязкой слюну. Он уже не видел вышедших из леса людей, которые били по головам его солдат короткими дубинками и утаскивали прочь с дороги. Дошла очередь и до него. Сильный удар взорвал голову вспышкой боли, которая погасила сознание.

Пропажа трехтысячного отряда, да еще с орудиями, привела герцога в бешенство. Он метался в своем кабинете, как тигр в клетке, пока наконец не пришел в себя весь мокрый от пота, тяжело дышащий, с разбитыми в кровь кулаками. Посланные конные разведчики ничего не обнаружили, добравшись до кучи обгоревших бревен. Дальше ехать не решились и повернули назад, потеряв на обратном пути половину отряда от обстрела арбалетчиков. На этот раз засада были не на деревьях, а во вырытых у обочины ямах. Кто-то прикрыл дикарей тканью, присыпал сверху землю и набросал листьев. Пропустив отряд на сотню шагов, они сбросили свою маскировку и разрядили в спины разведчикам по три арбалета каждый. Пока остатки отряда подгоняли коней, пытаясь достичь спасительного изгиба тракта, они успели взвести еще по арбалету и выбить из седел еще восьмерых.

К вечеру того же дня в порт пришли три корабля, которые привезли заказанное герцогом оружие и пятерых егерей, по разным причинам находившихся в столице, когда туда прибыло его письмо. Герцог рассказал им все, ничего не скрывая.

- У вас нет ничего для действий в лесу, а наступать по тракту - значит без пользы терять людей, - сказал ему старший из егерей, имевший звание лейтенанта. - Покажите нам карту.

Утром, надев грязно-зеленую одежду и взяв привезенные с собой чудовищно-сильные луки, они ушли в лес, неся на плечах уложенные в сумки тулы со стрелами. Вернулось их тоже пятеро, только пятым был пленный дикарь, которого вели со связанными руками, надев на голову веревочную петлю. Двое из егерей были ранены, один вообще не вернулся, но свое дело они сделали.

- Срочно высылайте своих людей! - сказал герцогу их лейтенант. - Три засады мы убрали, и до самого города их больше не было. Если не потеряете время, вам никто не помешает. А вообще-то, здесь нужно развернуть егерский полк, чтобы прочесывать прилегающую к тракту местность,. Толку от того, что мы там все почистили. Пройдет немного времени, и у вас опять начнут исчезать люди. Мелкими группами, во всяком случае, здесь ездить нельзя.

В тот же день по тракту ушла десятитысячная колонна войск с большим обозом, возглавляемая одним из двух генералов герцога.

- Постарайтесь не рисковать людьми, - сказал ему на прощанье Борже. - Мне этот город не нужен, а дикари за все наши потери должны заплатить достойную цену.

Больше всего легионеров обрадовало не то, что они наконец добрались до города, а протекавшая рядом с ним река. Лагерь установили у самого берега, и Ортисий разрешил искупаться, пока готовится обед. Легионы растянулись вдоль реки, но все равно больше трех за один раз в нее не впускали, и мыться давали минут десять, после чего легаты выгоняли своих бойцов, чтобы могли искупаться их товарищи. Пока все купались и обедали, к городским воротам послали знавшего местный язык центуриона. Ворота оказались закрытыми, а из-за низких стен выглядывали испуганные лица горожан.

- Эй, вы! - крикнул центурион. - Если откроете ворота легионам империи и не будете прекословить своим новым господам, на ваши жизни никто покушаться не станет. Если же вздумаете оказать сопротивление, город возьмем штурмом, а тем, кто после этого выживет, я уже заранее не завидую. Думать вам разрешено до нашего построения, потом с вами никто разговаривать не будет.

Ортисий ни капли не сомневался, что ворота им откроют. Так и вышло. Еще до того, как начали строиться, ворота в город медленно распахнулись. Консул ожидал, что из них выйдут старейшины города, но у них и на это не хватило духа: в воротах никого не было, а весь город казался вымершим.

- Отдаю город легионам на этот день, - сказал консул легатам. - Пусть поменьше бесчинствуют и постараются не жечь дома. В городе на длительных срок оставим большой отряд для сбора продовольствия, так что без причины жителей убивать не стоит.

Легионеры строем входили в широкие городские ворота, за которыми строй распадался, и они небольшими группами разбегались по улицам, врываясь в дома. Многие легионеры решили, что в таком небольшом городе добычи на всех все равно не хватит, поэтому давно не имевшие женщин мужчины начали с них. Грабеж мог и подождать, а если здесь ничего не достанется, не беда: будут города и побольше, и побогаче этого. На сто тысяч распаленных мужчин в городе с всего тридцатью тысячами жителей женщин оказалось слишком мало, поэтому к легионеру, завалившему женщину на хозяйскую кровать, а то и на пол, выстраивалась очередь по десятку человек. Некоторые самые нетерпеливые хватали еще не вошедших в возраст детей. Многие мужья, не в силах вынести подобного зрелища, бросались защищать своих близких. Их тут же убивали на глазах насилуемых жен и дочерей. Единственным местом, где насильники понесли потери, оказался квартал кузнецов. Потеряв три десятка убитыми, легионеры пришли в ярость и принялись убивать всех подряд. При этом кто-то, может быть и сами хозяева, поджег несколько домов. Когда вмешались легаты, треть города была завалена трупами.