Олег Шабловский - Новые крестоносцы. Дилогия

Вот, наконец, заканчивается тянущийся по обоим берегам по-зимнему голый, присыпанный свежим снежком лес, уступая место обширным росчистям, занятым под огороды и пашни. Взору путников открывается частокол посада, за темной стеной которого прячутся срубы и белые крыши изб и крытых корьем вигвамов. Вьющийся над ними дымок, придавленный низкими серыми тучами, стелется над землей, приятно щекочет ноздри запахами, обещая скорый отдых и сытную трапезу в теплом уюте человеческого жилья. Проходит еще минут десять и нос челнока, ломая тоненький ледок заберегов, утыкается в берег у бревенчатого причала. Первым на сушу ловко выскочил Сатэ-Ок, слегка придержал посудину, пока из нее не выбрался Корнев. Затем путешественники одним сильным рывком вытянули лодчонку из воды и принялись выгружать из нее оружие и багаж. Последнего было совсем не много, пара свернутых в тюки оленьих шкур, служивших в дороге постелью и кровом, и больших, пошитых из того же материала торб. Сборы заняли не больше пяти минут. Оставив перевернутое кверху дном каноэ отдыхать среди десятка подобных ему берестяных челноков, наши путешественники шагнули под своды надвратной башни в гостеприимно распахнутые ворота Черновского острога.

Основанный на месте сожженной в результате набега враждебных мохауков крупной махгиканской деревни поселок, со временем превратился в небольшой город, немногим отличающийся от такого же находящегося где-нибудь в далекой, оставшейся за бескрайним океаном Московии, Рязанщине или Новгородчине. Такой же окруженный частоколом посад и на вершине холма едва виднеющиеся за бестолковым мельтешением снежных хлопьев рубленные, бревенчатые башни и стены кремля. Вот разве, что индейские вигвамы стоящие вперемешку с домами переселенцев вносят свой ничем неповторимый колорит в облик городка. Есть школа и больница, занимающие просторные избы пятистенки в центре, и две часовни, православная и католическая, в них святые отцы службы справляют, когда наездами здесь бывают. Наличествует даже почтовая станция с трактиром, новшество, вводимое с этого года во всех более или менее крупных поселениях Новороссии. А бывшая Черновка, ныне Черновский острог все же второй по размеру и численности населенный пункт в княжестве. Почти три тысячи жителей, две трети из которых, выходцы из Старого Света, остальные - махгикане, которые целыми родами откочевали под защиту крепостных стен, влившиеся и прочно смешавшиеся с пестрой и разноязыкой толпой колонистов. Хотя в большинстве своем индейцы продолжали жить прежним, родовым укладом, подчиняясь своим вождям и старейшинам. Стараниями святых отцов удалось обратить в христианство многих из принявших власть "белого вождя" туземцев, но грань, где закачивались старые языческие верования, и начинались новые, принесенные из-за океана, была очень тонкой. Нет, наивным детям природы, конечно, нравилась пышность и торжественность церковных служб. Новоявленные христиане с удовольствием посещали и католические мессы, и православные проповеди, но и свои собственные обычаи и верования забывать не собирались, по простоте душевной считая, что чем больше добрых богов и духов их защищает, тем полезней для здоровья и благосостояния. Кроме того к величайшему ужасу и негодованию святых отцов их свежеприобретенная паства решительно отказывалась понимать разницу между двумя религиозными течениями. Сегодня, внимательно выслушав католическую латынь отца Бонифатия, завтра, те же самые прихожане, ничуть не смутившись, отправлялись столь же прилежно внимать старославянским речам православного священника. И ничего нельзя было с этим поделать, не прогонять же их из храма. Вот как прикажете им объяснить, почему, если Бог у белых людей один, молятся они ему по-разному? Любые уверения каждого из пастырей в том, что именно его способ богослужения является единственно верным и правильным, а все остальное суть ересь и кощунство, вносили еще большую сумятицу в совершенно нецивилизованные головы несчастных аборигенов.

Гораздо проще с вопросами религии дела обстояли как ни странно в смешанных семьях. Выходившие замуж за колонистов индианки принимали согласно новому закону веру супруга и волей неволей вынуждены были ходить только в храмы посещаемые главой семьи. С каждым годом таких смешанных союзов становилось все больше, как и детворы рожденной от этих браков.

Впрочем, вернемся к нашему герою. Последний раз Сергей был здесь прошлой весной, когда уходил во главе небольшой экспедиции к берегам казавшихся тогда такими далекими, Великих озер. Но вот прошло немногим более полугода, а границы княжества его стараниями существенно продвинулись на запад. Весь конец лета и первая половина осени ушли на то, чтобы настелить волоки в обход водопадов, построить небольшой острог для их защиты и завязать торговые и дипломатические отношения с племенами Венро и Эрипроживающими в здешних местах. Уже к середине ноября, оставив в форте Ниагара, в качестве гарнизона, десяток своих людей, он вернулся в Онтарио, где уже ожидала почта, почти месяц назад как доставленная из столицы. Махгиканин - почтальон привез два пакета. Первый, от Ляшкова, в котором тот писал, что не видит особой необходимости в присутствии приятеля на данный момент на Озерах и настаивал на его возвращении в Форт Росс. Действительно с наступлением зимних месяцев деятельность экспедиции предполагалось ограничить лишь неторопливым изучением и картографированием южного побережья озера Эри, а с этой задачей вполне мог справиться поставленный комендантом в Ниагаре Ди Вартема. Более активные действия планировались на будущую весну, когда итальянец, дождавшись подкрепления, должен будет самостоятельно двинуться дальше на запад к истокам Миссисипи.

Сергея же ждало новое задание, о котором он знал только то, что оно будет обязательно, но только после свадьбы, к которой все уже было готово. Не хватало лишь одного, но весьма важного элемента - жениха.

Собственно как раз об этом было второе письмо. Аленка Титова сообщала, что ждет, не дождется своего суженного, день венчания уже назначен, гости приглашены, с отцом Федором уговорено и усадьбу для молодоженов отстроили. Батюшка - князь Егор Михайлович сам мастерам сказывал, где и как хоромы ставить и серебра им из своей казны за работу не пожалел.

В общем, было отчего радоваться, и куда торопиться нашему герою. И пускай путь был далеким и опасным, в конце его ждала награда, о которой он давно мечтал.

Между тем широкая улица привела предающегося сладостным грезам Корнева и его спутника на неширокую площадь перед крепостью. Представляла она собой правильный четырехугольник бревенчатых стен - кит, пятиметровой высоты с поверхом и стрельницами и четырьмя кряжистыми - башнями по углам. На их открытых площадках, на колесных лафетах были установлены двенадцатифунтовые медные пушки, по одной на каждую башню. Поскольку считалось, что город расположен практически в центре новоросских владений и нападение извне ему не угрожает, гарнизон крепости был невелик. Три десятка стрелков при одном офицере и сержанте, и двадцать человек артиллерийской прислуги. Вполне достаточно для отражения налета немирных аборигенов. Впрочем, после окончательного замирения и присоединения к Новоросскому княжеству племени воинственных мохауков, нападать на город действительно было просто некому. Не считать же реальной угрозой для густонаселенного по местным меркам поселения, горстку непокорных, родичей непримиримого, люто ненавидящего пришельцев Красной Птицы. Тем более, что мятежный вождь со своими немногочисленными воинами и их семьями, спасаясь от преследования правительственными войсками, и союзными им ленапами, и онейдами, по слухам вот уже полгода как ушел в земли каюгов. Поговаривают, правда, что прошлогодняя война с ними о которой Сергей, будучи в Онтарио узнал лишь спустя месяц после ее окончания, не обошлась без его участия. Теперь мятежники, опять же по слухам, укрываются у нейтральных сенеков, где опять и довольно небезуспешно продолжают интриговать против бледнолицых.