Дмитрий Распопов - Глоссарий

хранения в подвале, я думал, что же мне нарисовать. Оказалось, что холста осталось всего

три штуки, так что следовало быть экономным. К тому же после того как я отдал

осчастливленной графине её портрет, изрядно подретушированный мною в угоду красоты, а не реализма, я больше не брал кисти в руки. Но это были мои проблемы, от занятий с

оружием меня никто не освобождал и я верный своему слову, каждый день по четыре часа

занимался с наставником. Не знаю, почему я не бросил это занятие сейчас, когда отцу

стало все равно на меня, видимо только из-за мамы, ей всегда нравилось смотреть на меня, гремящего во дворе мечом.

Вспомнив о ней, я сразу понял, кого хочу нарисовать. Причем такой, какой я её

помнил в своем детстве, когда она была еще молода и привлекала внимание мужчин своей

красотой, заставляя отца нервничать и ревновать.

- «Решено, - я кивнул головой, одобряя собственный выбор, - торопиться не буду,

мне нужно растянуть это полотно на как можно большее время, будет хоть чем заниматься

теперь».

Занимая себя вечерами, я незаметно втянулся и прежние ощущения стали

возвращаться. Чтобы прочувствовать их в большей мере я даже посетил собор, который

когда-то принес мне столько славы. Странно, но когда я был внутри, я не верил, что всю

эту красоту нарисовал я. Все было слишком нереально и божественно, других слов я не

мог подобрать.

Так я и понял, что все нарисованное мной до этого на холсте полная чушь,

поэтому я закрасил его и начал заново. Закрыв глаза я вспоминал улыбку мамы, разворот

ей плеч, обязательный поцелуй на ночь. Сразу после этого как-то самой собой я стал

слышать и её смех, видеть её, касаться её рук. Горячая волна изнутри нахлынула на меня, заставив открыть глаза и подойти к раме полотна. Возле него я снова прикрыл глаза и

приступил к работе, почему-то не было ни тени сомнения, что у меня что-то не получится

или я промажу и выйду за его границы.

Кажется, я пришел в себя только утром следующего дня, когда глаза сами собой

открылись и я увидел на холсте точно такое же изображение, как и тот образ, что

представлял у себя в голове.

- Получилось!

Я подходил и отходил, смотрел с разных углов зрения, но так и не смог

придраться к собственной работе, мама выглядела так живо и естественно, что казалось я

вот-вот услышу её голос.

- Вот ты где стервец…

Дверь моей комнаты тяжело бухнула, сбитый тяжёлым ударом запор жалобно

повис на гвоздях.

- Опять своей мазней занял…., - пьяный голос отца внезапно прервался, когда он

увидел мое творение. Он замер и долго смотрел на него невидящим взглядом, затем

подошел ближе и дотронулся до него рукой, словно проверяя, действительно это всего

лишь рисунок. Когда он повернулся ко мне, я с удивлением увидел, как по его щекам

катятся слезы, плачущим отца я не видел никогда прежде.

- Подаришь мне его? – попросил он меня тихим голосом, смахивая одним

движением руки все слезы со своего лица.

- Конечно отец.

Буквально через два дня я пожалел о своем решении, отец стал пить сильнее, хоть

теперь и не показываясь из своей комнаты, чтобы погонять прислугу и меня. Он просто

запирался у себя и разговаривал с портретом, опрокидывая в себя стакан за стаканом.

Похоже, он ушел в какой-то свой мир, навеянный ему вином и выходить из него он не

собирался.

Спустя полгода

- Эй, Дарв! – я поднимался к себе, когда услышал голос отца. Неделю назад он

уехал в город и обитал там неизвестно где. Я поспешил на его голос, проверить все ли с

ним в порядке.

Представшее поразило меня до глубины души. Трезвый отец, одетый в самый

свой лучший свой костюм был в приподнятом настроении. Стоявший перед ним слуга в

трясущихся от волнения руках держал кошель полный денег.

- Отец? Что происходит? – спросил я, не понимая, что произошло.

- У нас начнется теперь другая жизнь! – он отправил взмахом руки слугу и

повернулся ко мне, - зря я все эти годы запрещал тебе рисовать! Представь, только теперь

я понял это! Я снимаю с тебя обещание заниматься оружием, можешь рисовать сколько

тебе угодно.

Если бы передо мной предстала матушка, я был бы удивлен меньше, чем сейчас

словами отца. Что-то действительно произошло серьезное, что он так переменился.

- Завтра, нет сегодня же садишься рисовать, - он зло посмотрел на меня, - будешь

приносить пока пользу хоть так, раз сидишь на шее и ничего больше не умеешь.

Смутные и нехорошие подозрения закрались мне в душу и я тихо спросил, боясь

что мои подозрения оправдаются.

- Где мамин портрет?

Отец только рассмеялся мне в лицо и заявил.

- Я его продал, продал, черт возьми за отличные деньги! Ты даже не

представляешь, за сколько у меня его купили! Мы тебе богаты!

- Как?! – я едва не упал, мои ноги стали внезапно очень слабыми, - как ты мог это

сделать? Я все вложил в него, ты попросил подарить его тебе! Я думал она сможет тебе

помочь и ты будешь как прежде!

- Так и получилось, что тебе не нравится? - отец пошел к себе, похлопав меня

рукой по плечу, - купцы едва не подрались, давая мне за неё лучшую цену! Так что

готовься, Дарва я послал за всем необходимым, будешь мне рисовать такие же картины.

- Я не смогу! – я с вызовом посмотрел на него, - просто не смогу повторить!

- Есть захочешь, сможешь, - засмеявшись шутке, он отправился к себе, - теперь

будешь отрабатывать каждую краюху хлеба, что я тебе даю.

Не слушая моего лепета он ушел, оставив меня в ужасном состоянии. Продажа

маминого портрета померкла перед тем, в кого он внезапно превратился.

С тех пор моя жизнь превратилась в ад. Все рисунки, что я рисовал не шли ни в

какое сравнение с той полуживой картиной, что была нарисована не лучшими красками на

плохом полотне. Новые картины были красивы, даже можно сказать безупречны, но души

в них не было и они не продавались за ту цену, по которой ушла картина с портретом

мамы. Отца это страшно бесило и заставляя меня работать весь день, пытался выжать с

меня еще одну такую же. Не знаю сколько ему заплатили, но одно то, что он принял назад

почти весь штат слуг и снова наш замок охраняли наемники, можно было заключить, что

сумма была действительно огромной. Нас снова стали посещать соседи и жизнь день за

днем вроде бы входила в старое русло, если бы не два обстоятельства: отсутствие мамы и

полностью изменившийся отец.

- Неумеха! – удар и я лечу в угол, сметая на своем пути все выставленные в

комнате картины, - ты хоть что-то в своей жизни можешь делать нормально?!

Звереющий отец надвигался на меня, а я не знал что делать. Бежать?!

Защищаться?! Его вывело из себя, что мои картины перестали продаваться, так как все кто