A.L. Jackson - Come to Me Quietly

Да, я был садо-мазохист.

— Выглядит действительно круто. Не был уверен, что будет сочетаться с другими татухами, но вышло хорошо.

Промолчав, я напрягся и стиснул зубы, пока он протирал ее.

Когда парень закончил, он наложил повязку.

— Все готово. Через пару часов сними повязку и промой.

— Ага, я понял.

Заплатив, я оставил огромные чаевые, которые он заслужил, поскольку ему пришлось терпеть меня, непрерывно корчащегося в кресле.

Звон колокольчиков раздался над головой, когда я вышел на тротуар. Ночь опустилась на освещенную улицу.

Вегас, детка.

Засунув кулаки в карман джинсов, мрачный смешок щекотал горло. Люди приезжали сюда, чтобы найти удовольствие, развлечься и повеселиться. Но тут... тут было то, чего они не захотели бы видеть, о чем не хотели бы знать — убогие трущобы, наркомания и бедность, распространенная на улицах, которую просто убрали с глаз долой.

Я понятия не имею, зачем я, черт возьми, приехал сюда. Я собирался вернуться в Джерси, но остановился в дерьмовом отеле на Фермонт Стрит. Казалось, я физически не мог заставить себя уехать так далеко, не мог проложить такую огромную дистанцию между нами, будто наши миры и не встречались.

Я усмехнулся.

Они никогда и не встречались.

Все это было фантазией. Все, об этой девочке. Как будто меня было бы достаточно. Будто я мог остаться.

Единственная реальность, которая осталась, была останками того, что я забрал.

Шагая по тротуару, я вжал голову в ссутуленные плечи, делая все возможное, чтобы избежать взглядов, насмешек и мольб. Это было невозможно. Голоса кишели, наполняя уши, разжигая дурное предчувствие, что действовало на нервы. Я был на гребаном краю. Я знал это.

Если бы был какой-либо способ покончить с этим, то я бы им воспользовался. Но судьба никогда не была на моей стороне. Она бы без сомнения вмешалась и вновь осудила меня.

Я просто не знал, как выдержать, оплачивая этот долг.

Я направлялся вниз не той дорогой, по которой ходил каждый день. Когда я попадал сюда, у меня занимало около часа, чтобы разобраться в этом дерьме. Все, что я должен был сделать, посмотреть вправо на тупик.

Сегодня, Кит был на том же месте, что и всегда.

Купив пакетик, я сжал яд в кулаке и засунул поглубже в карман, чертовски, ненавидя себя еще сильней, чем прежде.

Легкий путь лишиться жизни.

Я знал, что не выбрал легкого пути. Я принял это в тот день, когда они прогнали меня. Нельзя было избежать правды. Даже если я касался забвения, реальность всегда возвращалась. Тем не менее, я устал. Я чертовски устал, потому что ничего не мог поделать, кроме как бежать от изображения лица Эли, которое постоянно набрасывалось на мой разум. Мучительная часть была в том, насколько сильно я хотел держаться за них, за то, как она заставляла меня по-настоящему чувствовать, как будто я был почти живой.

Я тащился по улице к дыре, которую называл домом. Красная табличка СВОБОДНО, вспыхнула рядом с захудалым местом, как вечный знак обреченных, потому что я не мог представить душу, спасенную в этом дьявольском месте.

Ад.

Нет никакого сомнения, что это то, где я нашел себя.

Я позволил себе войти в пустоту гостиничного номера. Щелкнув выключателем, в углу заморгала старая лампа, освещая комнату.

Никогда прежде, я не чувствовал себя таким одиноким.

Войдя, я позволил двери закрыться за мной, потирая лицо и подбородок.

Я огляделся.

Боже, я скучал по ней больше, чем имел на это право.

Медленно, я пересек комнату. Пружины заскрипели, когда я сел на край просиженной кровати. Схватив с пола полупустую бутылку Джека, я раскрутил крышку и поднес к губам. Желанное тепло, я хотел этого. Снова и снова, я глотал жидкость, которая подпитывала бушующий огонь внутри.

Я не знал, как долго просидел здесь. Время не имело значения. Конечности онемели, но недостаточно, чтобы стереть, но достаточно, чтобы исказить, покрыть чертовски невыносимую боль, что связывала меня с сердцем и разумом.

Голова закружилась, и пакетик прожигал карман.

Поднявшись на ноги, спотыкаясь, я пошел к грязной, керамической раковине, вмонтированной в стену. Стянув футболку через голову, поправил повязку на груди. Тяжело оперся о раковину, посмотрел на свое отражение, не в силах отвести взгляда от глаз, смотрящих в ответ.

В желудке зарождалась тошнота, растягивалась, цеплялась за внутренности, которые, казалось, хотели покинуть тело, как будто они тоже желали сбежать. Я вытащил пакетик из кармана. Лоб покрылся потом, отвращение вырывалось наружу.

Сжав его в кулак, я знал, что поддерживал меня не наркотик, а Эли.

Гребаный спусковой крючок.

Он обжигал мою плоть, и я сжал кулак сильнее, чувствуя, как меня охватывает беспокойство. Каждый чертов день проходил вот так. Я был как гребаная катастрофа, потому что не хотел ничего, кроме свободы, но для приговоренных не было никакой свободы.

И я ненавидел.

Я ненавидел.

Ненавидел.

Я ударил кулаком по зеркалу, разлетевшемуся на миллионы кусочков.

— Бл*дь! — заревел я, звук отскочил от стен.

Я не хотел этого.

Зеркало разлетелось, осколки стекла, со звоном, посыпались в раковину и на пол. Кожа на костяшках треснула. Хлынула кровь. И я почувствовал это — щелчок, когда поскользнулся на краю, на котором так долго балансировал. Я молотил кулаками по стене и остаткам зеркала, как будто я мог выбить эту потребность из себя. Пакетик был крепко зажат в руке, словно вынужденное одиночество, могло привести к этой дезинтеграции. Умиранию. Прекращению существования.

Или может, я привел к этому.

Не было никакой боли, только ярость, что владела мной последние шесть лет.

Я пыхтел, раскачивался, тяжело дышал.

Чертовски потерянный.

— Дерьмо. — Схватившись за голову, окровавленными руками, пакетик упал на пол, мой безумный взгляд метался по удушающей комнате. Чувство заключения только обострилось, страх, что сковал меня, провоцируя гнев внутри. Я задыхался, не мог дышать.

Я не мог больше терпеть это.

Схватив с пола футболку, я натянул ее через голову, пошарил в поисках ключей и выбежал в ночь. Сегодня темнота была всепоглощающей, луны на небе не было, только вдалеке раздавались отголоски шумной вечеринки. Мой мотоцикл сверкал, как вопиющий символ спасения за дверью. Я завел его и вылетел из этого места, прибавляя газу, когда вел мотоцикл по дороге.

Холодный воздух яростно был мне в лицо, грохот от байка вибрировал в ушах. Я мчался по улицам, терялся в безумии, сдавался потребности освободиться, даже если знал, что никогда не смогу это сделать. Я понятия не имел куда направлялся, потому что мне некуда было ехать. Это... это моя судьба, потому что я не имел права находиться в этом мире.