Оксана Капустинська - Unknown

Я хихикнула, сидя на своем стуле, кусая костяшку указательного пальца и пробуя сдержать мое возбуждение, ведь Карсон Метьюз только что передал мне маленький «привет» по телевизору, как он и обещал. Я чувствовала себя особенной, и мне захотелось плакать.

Репортер посмеялся, и качнул головой, смотря на него так, словно он надышался паров мотоцикла.

– Эээ, нет, я не знаю. Надеюсь, Вы найдете что-то.

Карсон кивнул.

– Да, они здесь не жарят цыпленка так, как делают это дома. Английский жареный цыпленок лучший; я скучаю по нему, когда в отъезде, – смеясь, он умолк, когда один из парней его команды схватил его в охапку, потирая костяшками пальцев его влажные волосы. Карсон прокричал в камеру «пока», когда они шуточно боролись с парнем, который удерживал его.

Репортер повернулся обратно к камере, на губах у которого была смущенная улыбка.

– Итак, теперь вы все знаете. Одиннадцатая победа Карсона Метьюза. Я думаю, что сейчас он собирается перекусить. Слова вам, Стив, – сказал он, смеясь, а затем они вернулись обратно в студию.

Я скучаю, когда я далеко… о, Боже, это было так мило! Он действительно скучал по мне? Я точно знала, что мне не хватало его, и он всегда говорил мне, что скучает, но действительно ли это было так?

Я прикусила губу, чтобы счастье не вырвалось наружу. Это было просто невероятно. Он не забыл сказать те вещи, только для меня. Я удовлетворенно вздохнула и откинулась на стульчик, не обращая внимания, как Рори посмотрел на меня – одна бровь поднята, насмешливая–все–знающая улыбка, растянулась на его губах.

– Ну, он только что передал тебе «привет» по телевизору, или парень действительно голоден? – дразнился Рори, качая головой.

Я ничего не сказала, только смотрела по телевизору, как Карсон поднялся по ступенькам, направляясь к пьедесталу с первым номером, встал там и гордо улыбался, пока они играли Английский государственный гимн. Я не смогла сдержать улыбку, думая о том, насколько восхитительно он смотрелся, стоя там. Я так гордилась им, что в глазах защипали слезы счастья.

После, Карсон встряхнул большую бутылку шампанского, обрызгивая двух ребят, которые пришли вторым и третьим. В ответ, они оба, казалось, отряхивали содержимое на его лицо. Когда брызги закончились, Карсон сделал большой глоток из бутылки. Шампанское потекло по его подбородку, капая на его одежду и край шлема, который он носил.

Я выдохнула, я даже не поняла, что затаила дыхание, пока не расслабилась. Еще одна гонка закончилась, и он был в порядке. Я могла не волноваться о нем, по крайней мере в течение недели.

Внезапно Саша бросила коробку сока на мои колени, вынудив меня подпрыгнуть, потому что я находилась в своей собственной маленькой Карсоноляндии.

– Пить! – потребовала она. Ее большие голубые глаза были такие же, как у её отца, взгляд на них заставляло мое сердце запинаться.

– Пить, пожалуйста, – поправила я, улыбаясь. Я встала с дивана и практически вскочила, чтобы принести ей ещё попить.

Мое счастливое настроение длилось всю оставшуюся часть дня; я не смогла сдержать улыбку даже, когда этой ночью я была на работе. Мои ноги болели, глаза жгло от усталости, во всем теле ощущалась тяжесть, как будто я весила тысячу фунтов, но я все еще улыбалась. Все потому, что мой обожаемый мальчик уделил мне немного внимания в телевизоре перед миллионами людей. Конечно, никто не знал, что он говорит со мной, но он сделал это.

Фактически, мое счастливое настроение продолжилось и на следующий день, до тех пор, пока Рори не пришел из магазина и не бросил газету на стол передо мной. В этот момент счастливая улыбка окончательно исчезла с моего лица, а сердце замерло.

На фото был изображен Карсон, очевидно после ночного празднования его победы. Большая фотография на развороте изображала его с исключительной красоткой, экзотической внешности, с оливковой кожей в его руках. В буквальном смысле. Он выносил ее на руках из клуба. Она была в одном ботинке, ее руки были плотно обернуты вокруг его шеи, а ее другой ботинок висел на одном из ее пальцев, упираясь в его грудь сломанным каблуком. Он смотрел на нее своей сексуальной маленькой ухмылкой, которая обещала ей хорошую ночь. Была пара фотографий поменьше, сделанные более раним вечером, сделанные внутри клуба. Они танцевали, держась за руки, в то время как он смеялся с парнем, который стоял рядом с ним.

Я не смогла заставить себя прочитать статью. Когда мои глаза больно кольнули слезы, я знала, что мне нужно уйти перед тем, как я сломаюсь перед Рори и Сашей.

– Рори, ты можешь присмотреть за Сашей, пока я схожу в душ? – Мой голос сломался, пока я говорила, но к счастью, он, казалось, не заметил.

– Конечно, не волнуйся. – Он сел на пол рядом с ней, поднимая цветную формочку, которая так нравилась Саше, немедленно привлекая ее внимание.

Я сглотнула и направилась в ванную. Сидя на краю ванны, я включила душ, позволяя воде нагреться, потому что нужно было подождать несколько минут, прежде чем вода станет горячая. Так как я сидела там, я посмотрела на прекрасную девочку на фото в газете. Она носила великолепное желтое платье, которое выглядело чрезвычайно дорогим. Мои глаза поднялись от газеты к зеркалу на стене. Я пристально посмотрела на себя в моем дешевом, тренировочном костюме из супермаркета. Я выглядела абсолютным беспорядком по сравнению с девочкой в руках Карсона в газете.

Взглянув на себя в зеркало, меня захлестнула волна ненависти. В тот момент я ненавидела в себе все, потому что я никогда не была той девушкой, которая была в руках Карсона, и которой он так бессовестно улыбался. Я так и останусь танцовщицей на коленях. Это клеймо будет преследовать меня еще долго, даже после того, как я окончу университет, и, наконец, буду иметь достаточно денег, чтобы уехать. Я всегда буду грязной маленькой девушкой, которая танцует ради денег в захудалом клубе. Я никогда не буду достаточно хорошей. Понимание этого заставило мою руку сжать газету, свернув её в клубок, прежде чем бросить через всю комнату в мусорное ведро, которое стояло в углу. Мне едва хватило времени, чтобы раздеться и шагнуть в душ перед тем, как полились слезы. Я плакала до тех пор, пока меня не начало тошнить.

Ситуации, подобные этой, только вынуждали меня столкнуться с тем фактом, что Карсон не был моим. И никогда не будет.

3 глава

На вершине печали, которая пожирала меня из-за статьи в газете и красотки в желтом платье, во вторник я начала болеть. Мое горло убивало меня, и я едва могла глотать. Через пару дней страданий, в конце концов, я сдалась и пошла к врачу. Я ненавидела привлекать к себе внимание или признаваться, что я была больна. Я была человеком, который заботился о других, а не наоборот.