User - i cf85044c3a33e6c4

поднятые для удара руки, а потом прошипел:

— Убирайся вон, — и сильно оттолкнул от себя.

Я не удержала равновесие. Мир остановился. Момент падения был точно такой

же, как в фильмах показывают. Все замедлилось, голова отключилась. А потом шипы боли

обожгли спину. И я попыталась закричать, но удар вышиб из груди весь воздух. Ножки

столика, которые недостаточно прочно крепились к стеклянной столешнице, отломились и

отъехали в сторону, оставляя мне лишь короткий момент невесомости, а затем — мягчайшую

перину из острых осколков.

Я чувствовала, что под спиной становится все теплее и теплее. Кровь. Было

ужасно больно. На несколько мгновений я даже ослепла, а когда зрение вернулось, Шон стоял

надо мной, и на его лице не было видно ни тени сожаления. Он просто сделал еще глоток виски,

развернулся и ушел, хлопнув дверью спальни.

А я не могла сесть, даже думать было больно. Уже почти, почти позвала Шона, но

страх победил. Его отсутствующее бесстрастное лицо запечатлелось в памяти навсегда. Он

псих, маньяк, а вдруг он окончательно спятил и может меня убить? Долго лежать нельзя, а то я

рискую умереть от кровопотери… Есть ли на спине артерии? Я понятия не имела. Но

позвоночник-то точно имеется. Для того, чтобы убедиться, что все не совсем плохо, я

попыталась пошевелить пальцами ног и рук. Удалось. Это хорошо, да? Я попыталась сесть, но

стало еще больнее, я не сдержала вскрик, перепугалась, что вернется Шон, зажала рот рукой и,

не переставая всхлипывать, ползком направилась к двери.

Я ползла по улице, стирая кожу на ладонях и коленях, оставляя за собой кровавую

дорожку. А когда миновала несколько домов, решилась позвонить в скорую по сотовому,

который, к счастью, ни на минуту не выпускала из рук. Я лишь надеялась, что меня спасут

раньше, чем я истеку кровью.

***

Он не мог понять, откуда исходил стук. То ли в дверь барабанили, то с ним случилось

худшее похмелье в жизни. Пил. Да, вчера он пил. Охренеть сколько выпил, но и причина

имелась. Задержание, бездоказательное обвинение, однако в том, что он действительно делал,

и, наконец, крушение жизненной теории. Определенно, алкоголь не был лишним. Хотя

количество... можно было остановиться намного раньше. Сначала выпили с Алексом (за снятие

обвинений, конечно), потом тот отправился к жене, а горе-хакер предпочел задержаться в баре

и выпить еще. Лишь бы домой не идти, лишь бы ее не видеть. Он бы с большим удовольствием

узнал, что ее сбил автобус, и этот запредельный эгоизм имеет под собой основу не из одного

лишь упрямства и желания ужалить побольнее.

С каких, нахрен, пор, ему это стало важным, ведь он сделал все для сохранения

«стерильных» отношений. А теперь размяк и передумал? Как все остальные тряпки этого мира?

Доигрался до того, что в попытке доказать, будто не слабак, и она ничего для него не значит,

швырнул на журнальный столик, развернулся и ушел... Смутно помнил произошедшее, темно

было, злость на нее перекрыла все, да и выпил столько, что картинка расплывалась, помнил

только как толкнул, сам не понял, откуда на обычном для него месте вдруг взялся столик, но

развернуться и уйти казалось важным... Будто без этого он показал себя недостаточным

ублюдком. А ведь она, наверное, пострадала...

— Картер! Открывай, мать твою! — раздался крик от дверей.

Голова отозвалась болью. Ну что ж, значит, не померещилось, до горячки не допился. Но в

горле сухо, будто наждачкой прошлись, и подняться с кровати — адски сложно. Не обращая

внимания на стуки и вопли Алекса и Карины, прошел на кухню и налил себе воды. Подумал.

Запил еще виски. Головной болью он и во время очередной мигрени помучается, так по кой

черт ему терпеть пытку сейчас?

— Шон, я вижу тебя в кухонном окне, немедленно открывай дверь! — не унимались гости.

Не до них было. Картер медленно и осторожно прошел в комнату Джо. Открыл дверь.

Вещи все на месте, значит, сборы не устраивала, но не определишь спала ли в кровати. К

безусловным достоинствам Джоанны Конелл относилось именно то, что она всегда оставляла

после себя порядок. Если бы не это, он бы ее в своем доме терпеть точно не стал...

Он всегда был вспыльчив и отходчив, но на этот раз гнал любые мысли о примирении.

Нет. Он уже возвращал ее, и не раз, вот только она никогда не ценила. Как и все ее сверстники,

была эгоистично уверена, что мир ей задолжал исполинский кусман... чего-то. И простору этого

«чего-то» он не уставал поражаться. Оставьте меня в университете, всему, что знаете, научите,

влюбитесь, женитесь, детей признайте, а я, так и быть, раздвину ноги. Будто ей, черт ее дери,

было менее приятно, когда он каждой фрикцией выбивал из нее эту детскую дурость, заставляя

откидывать все крамольно-меркантильные мыслишки.

И кто бы знал, что с виду пустышка может оказаться опасным соперником! Раздражающая

заноза, настолько мелкая, что жаль брать иголку, чтобы выковырять.

Слабенький warning, необнуленная переменная в среде, в общем-то, самостоятельно

стирающей из памяти лишний мусор... И — бамц — программа выдает неожиданный результат.

А эта х*уета заморская, перешагнув ведь и опереться о тебя не постесняется. Ни секунды

беспокойства она не заслуживала — от подобных сорняков и не избавишься толком, — а он все

равно стоит и проверяет на месте ли паспорт, не свалила ли она к своей розовой мамочке в

Элитные Штаты первым же рейсом, да эконом-классом.

Завибрировал телефон в кармане. И пусть злился, на нее, на себя, надеялся, что она звонит,

что с присущей театральностью сообщит, что уходит, а он ответит, что красную ковровую

дорожку ей в помощь. Но нет, на дисплее имя Алекса. Да, бл*ть, неужто непонятно, что не

настроен он на бурное дружеское общение сегодня?!

Решительно захлопнул дверь и зашагал по направлению к гостиной. Но вошел туда и замер,

увидев россыпь окровавленных осколков на ковре. И бурые пятна были значительно больше,

чем он мог предположить... Стоял как истукан и смотрел, не зная, что делать. Сердце билось

как бешеное. Не напугал, ведь, искалечил.

— Картер, считаю до трех, и начинаю выламывать дверь!

Если бы не Алекс и не мысль, что Пани увидит кровь, он бы так и стоял, не состоянии

понять, как и когда допустил такое. Картеру, естественно, было начхать на нежные чувства

рыжей женушки друга, но учитывая историю их с Джоанной взаимоотношений, рисковать не

стоило даже в малом. Бросился к двери, приоткрыл, и буквально втащил Алекса в щелку, за

грудки.

— Иди отсюда нахрен, — вдруг сообщил и, шокируя друзей, оттолкнул Карину подальше,

спеша захлопнуть дверь.