L. Lovell - Плененная

за ней и опустошение. Я должен был

догадаться, ее поцелуи вчера вечером

были

безумными,

почти

доведенными

до

отчаяния.

Она

прощалась, а я был настолько

поглощен ею, что не обратил на это

внимания. В то время как я

безучастно смотрю на клочок бумаги,

я понимаю, что теперь, когда знаю,

каково это — владеть ею... я не могу

отступить. Я буду бороться за нее, во

что бы то ни стало.

***

Я звоню ей несколько раз,

прежде чем принимаю решение

просто поехать к ней в квартиру. К

тому времени как оказываюсь там, я

становлюсь нелогично злым. Почему,

я не знаю. Она делает то, что считает

лучшим для себя. Я не могу обвинять

ее за это, но чувствую, что меня

предали, хотя не имею на это право.

Вся

эта

ситуация

настолько

запутанная. Она мне небезразлична,

но я не хочу, чтобы так было, и она,

безусловно, не хочет быть таковой

для меня. Меня нисколько не должно

беспокоить ее исчезновение посреди

ночи, и все же я чувствую, будто она

режет меня, и, прокручивая это в

голове снова и снова, я продолжаю

сыпать соль на рану.

С самого начала Лилли делала

все, чтобы я вел себя иррационально.

Я не должен был желать ее так

сильно, но я желал. Я должен был

просто отстать от нее, когда она

сказала, что не заинтересована, но я

не сделал этого. А сейчас мне не

следует быть здесь, вести себя

словно плаксивая маленькая сучка,

которую только что бросили, и все

же я здесь. Хреново быть мной.

Я нажимаю кнопку звонка и жду.

— Я слушаю, — ее голос похож

на шепот, раздаваясь из домофона.

— Лилли, это я. Позволь мне

войти. — Я с трудом сдерживаю свой

гнев под контролем.

— Тео... — вздыхает она. —

Пожалуйста, просто уходи.

— Нет, пока ты хотя бы не

поговоришь со мной. Ты думаешь,

что можешь просто оставить записку,

и это все, с нами покончено?! —

Снова слишком грубо. — С нами не

покончено!

Она вздыхает.

— Все кончено, Тео. Господи,

смирись с этим! — говорит она со

злостью.

— Лилли, — рычу я в домофон,

именно когда раздается щелчок. Она

повесила трубку.

***

Я быстро погружаюсь в черную

дыру

небытия.

Никогда

я

не

чувствовал себя так, словно мне в

груди пробили дыру. Как «просто

секс»

привел

к

такому?

Единственное,

на

чем

я

могу

сосредоточиться, — она и потеря ее.

У меня уходит немало времени и

множество

сбивающих

с

толку

страданий, прежде чем я прихожу к

шокирующему

осознанию.

Я

влюблен в нее. Я чертовски сильно

влюблен в нее! Ирония в том, что

после всех лет моего траха налево и

направо, единственная женщина, в

которую я по-настоящему влюблен,

не желает меня знать. Поэтому я

выпиваю, затем еще раз, и еще раз,

пока боль не превращается в тихий

шум.

***

Я просыпаюсь на своем столе

дома в понедельник утром. Моя

голова

пульсирует,

а

желудок

болезненный,

если

не

сказать

больше. На мне до сих пор та же

одежда, что и вчера. Я, должно быть,

напился

до

бессознательного

состояния.

Я смотрю на часы. Уже девять

тридцать. Я звоню Люси и говорю

ей, что меня сегодня не будет, но что-

либо существенное направлять в мой

домашний офис.

Как только принял душ и

переоделся, я решаю проверить свою

электронную почту. Там письмо от

моего

менеджера

по

связям

с

общественностью с прикрепленным

файлом. Им является статья в

журнале с фотографией танцующей

со мной Лилли. Заголовок гласит:

«Занят ли наконец самый завидный

холостяк Лондона?». Как раз, черт

возьми, вовремя.

На странице три фотографии. На

каждой из них Лилли выглядит

воплощением элегантности, красоты

и энергичности. Один из снимков

очень увеличен, на нем мы стоим

близко друг к другу снаружи The

Duke. На втором — снаружи Circus

House, я придерживаю для нее

дверцу автомобиля открытой, а она

мне

улыбается.

Последний

с

прошлой ночи: мы танцуем, глаза

прикованы друг к другу. То, как она

смотрит на меня, вовсе не взгляд

несчастливой женщины. Как только

мне

удалось

так

сильно

все

испортить? В статье говорится, что

ее личность еще неизвестна. По

крайней

мере,

она

не

будет

подвержена

преследованиям

со

стороны папарацци.

Я не могу пройти мимо этой

дыры под названием жалость к

самому себе, и поэтому утопаю в

горе, сдаваясь ему. К полудню я

больше не в состоянии с этим

справляться, поэтому снова начинаю

пить. Это образ моей жизни на

ближайшие два дня. Иногда я до боли

скучаю по ней, в другой раз —

ненавижу за то, что она заставляет

меня

быть

таким

жалким,

но

несмотря ни на что, я всегда желаю

ее.

На третий день я просыпаюсь

оттого, что кто-то сильно трясет

меня.

— Тео!

— Что? — стону я.

Я приподнимаю голову с дивана

и вижу перед собой Хьюго. Я не

возвращался в свою постель с тех

пор, как Лилли ушла, она пахнет ею,

даже после того, как простыни были

сменены, и я просто не могу этого

вынести.

— Дружище, какого черта с

тобой произошло? — Хмурится он,

глядя на меня.

— Я напился, — заявляю я, как

ни в чем не бывало.

— Это я вижу, но почему?

—

Потому

что

мне

так

захотелось. — Я сажусь и потираю

лицо.

— Неужели, во вторник вечером

и в одиночестве? — Он скрещивает

руки на груди. — Следует ли мне

записать тебя в центр реабилитации?

Есть более эффективные способы

прославиться.

— Почему ты здесь? — меняю я

тему.

— Мне звонила Мария. Она

сказала, что приходила занести

некоторые продукты, которые купила

утром в магазине, а ты лежал без

сознания на диване, воняя виски. —

Он приподнимает на меня бровь.

— Ну, теперь ты сам во всем

убедился.

Сделай

снимок,

—

глумлюсь я. Я встаю и направляюсь в

сторону

кухни.

—

Кофе?

—

спрашиваю я, включая кофеварку.

— Пожалуйста. — Он смотрит

на меня настороженно. — Итак,

осмелюсь спросить, почему ты в

таком состоянии?

Я пожимаю плечами.

— Просто у меня тяжелый

период в жизни эти пару дней.

— Тео, это не просто тяжелый

период

на

пару

дней.

Что

происходит?

Я не чувствую необходимости

открывать свои проблемы Хьюго. Он

хороший друг, но он не поймет этого.

— Ты этого не поймешь, Хьюго.

— Вот черт, это Лилли? — Я

отвожу взгляд в сторону. — Я приму

твое молчание за «да».

— Как я и говорил, ты не

поймешь, — бормочу я.