Джорджия Карр - Изуродованная любовь

Я представила себе, как он смотрит на меня сверху вниз, удивленный и нахмурившийся.

- Когда я была маленькой, - начала я, - моя мама рассказала мне историю об очень бедном человеке, который нашел раненого журавля. Он взял его домой и кормил, пока тот не выздоровел. После того, как он выпустил его, на пороге его дома появилась красивая женщина. Он влюбился в нее и женился на ней. Она сказала ему, что может соткать дивную одежду из тончайшего шелка, которую он сможет продавать на рынке, но он должен пообещать, что никогда не будет смотреть, как она это делает. Она ткала одежду, и человек богател, продавая ее. Он просил ее ткать больше и больше, даже при том, что было очевидно, что ее здоровье ухудшается. Из-за своей жадности он захотел узнать ее секрет, чтобы потом воспроизвести его другим способом. И он заглянул к ней, пока она ткала. Он страшно удивился, когда увидел, как журавль выщипывал перья из собственного тела и ткал из них на станке. Журавль повернулся и посмотрел на него грустными глазами. А потом улетел и больше не вернулся.

Я остановилась.

- История меня глубоко задела. Я не похожа на того жадного человека. Я бы никогда не подсмотрела. Вам не обязательно привязывать меня. Я бы никогда не сняла повязку.

Я выпустила его руку, и он долгое время стоял и смотрел на меня. Затем он ушел так же тихо, как и пришел.

Глава 14

Я плохо спала, даже несмотря на то, что кровать была мягкой и теплой. Мне опять приснилась женщина в зеленом. Она стояла в дверях - несчастная, мрачная и унылая. Где-то в замке плакал ребенок.

- Что случилось? – спросила я у нее.

- Я жду ее, - сказала она и исчезла.

Я проснулась дрожа. Моя комната казалась противоестественно холодной. Я скинула одеяла во сне, и холод распространился по моей коже. Я вздрогнула и натянула их на себя. Было пять часов утра, и в замке стояла тишина. Я подумала о том, чем занимается сейчас Николай. У него, скорее всего, еще даже не утро. Я пыталась представить его в избушке, и образы выглядели старыми и слабыми. Я должна найти способ сдержать свое обещание.

Лежа на кровати, я подумала о Гае. О том, что он заставил меня почувствовать. Я прикоснулась к себе так, как это делал он на той кровати. Дрожь от желания пробежала по всему моему телу. Было приятно. Я поняла, что очень мало знаю о собственном теле. Я сделала то же самое, что и он делал мне, и в итоге наступила кульминация, но это не было столь ошеломляющим, как с ним.

Я вылезла из постели, чтобы сходить на кладбище. Я только мельком осмотрела его, когда пыталась открыть дверь часовни. Это было жуткое место, и вчера я не задержалась там, но по какой-то необъяснимой причине я хотела посмотреть на надгробия. Я быстро надела теплую одежду и ботинки и вышла. Было еще рано. Прогулка перед завтраком пойдет мне на пользу и очистит мои мысли. Было прохладно. Ни ветра, ни облаков, просто минусовая температура. Ледяные кристаллики искрились на дороге. Мое дыхание превращалось в пар.

Я свернула с асфальтированной дороги и пошла по гравийной, которая привела меня к мосту над речкой и к каменистой равнине с коричневыми дикими травами. В конце концов я набрела на покрытое мхом, разрушенное каменное кладбище, где были захоронены члены семейства Дафферин. Некоторые надгробия были настолько старыми, что гравировка выцвела. Заросшие и заброшенные. Я обошла по выложенным мозаикой листьям, окрашенным в золотой, оранжевый, красный и коричневый цвета, и, встав на опушке, задалась вопросом, что я здесь вообще делаю.

Простая серая мраморная плита под тисовым деревом бросилась мне в глаза. Я подошла к ней.

Здесь лежит мой ребенок,

Мариан Элла Дафферин.

1821 – 1822

Я не успокоюсь, пока мое сердце

не вырежут из моего холодного тела и

не похоронят в ее маленькую грудь из холодных костей.

Начало моросить, но я еще долго стояла, загипнотизированная этой ужасной просьбой. Я пыталась представить себе такую безрассудную, чуткую любовь. Моя мама никогда не любила нас так. Я скользнула рукой по холодному мрамору. И решила вернуться сюда завтра, привести в порядок могилу и вырвать сорняки.

Мои волосы промокли к тому времени, как я добралась до замка. Он был окутан туманом, и я снова почувствовала жуткую тоску.

Я пошла к себе в комнату, высушила волосы, переоделась в теплую одежду и спустилась в столовую.

Миссис Литлбелл кивнула мне. Она, казалось, смягчилась по отношению ко мне. Я отложила кусок бекона на салфетку, и она посмотрела на меня, но тут же отвела взгляд.

Я слонялась поблизости до тех пор, пока не появилась Мисти. Она улыбнулась мне.

- Как ты себя чувствуешь этим утром? Я видела, как ты сегодня рано встала и куда-то пошла.

- Да, я пошла прогуляться до кладбища.

Она взяла тарелку и положила на нее пару колбасок.

- Как мрачно. Зачем?

- Мне стала интересна история этого места. И я увидела действительно занятную детскую могилу. Ты знаешь что-нибудь об этом?

- Ну, это ребенок графини Изабеллы Торн Дафферин. Все думают, что ее призрак не может упокоиться с миром, потому что она хотела, чтобы ее сердце похоронили с ребенком, а ее муж отказался сделать это.

Мисти повернулась лицом к окну. Крупные капли дождя стекали по стеклу, как жирная слизь.

- Боже! Еще один чертов дождливый день.

Она поставила свою тарелку, на которой также появились два кусочка тоста, и села.

- Что будешь сегодня делать?

- Не знаю. Может быть, исследую замок.

- Удачи… Только держись подальше от башни леди Энн.

Когда я собралась покинуть столовую, миссис Литлбелл поспешила ко мне. У нее в руке находился небольшой пакет. Она дала его мне.

- Это его любимая «кровавая колбаска», приготовленная из крови свиньи.

Я взяла его у нее, поблагодарив.

- Спасибо.

*****

В тот же день я нашла пещеру. Ничего подобного не видевшая раньше, я была зачарована. Помещение было целиком сделано из тысяч и тысяч ракушек, вкрапленных в мягкую основу. На стенах были русалки и старик с длинной бородой. Это Нептун? Отец моря? Мама рассказывала мне о нем. Когда я уходила оттуда, то наткнулась на Сиба. Он остановился и посмотрел на меня. Я положила бекон и «кровавую колбаску» на землю и пошла в другую сторону. Когда я была на расстоянии от него приблизительно в двадцать ярдов, я увидела, что он стоит рядом с едой и смотрит на меня.

- Я не боюсь тебя. Когда-нибудь я приручу тебя, Сиб, - сказала негромко сама себе.

*****

Было девять сорок пять, и я сидела на своей кровати голой, но с накинутым халатом, покачивая ногой и прислушиваясь к звуку шарканья своего тапка по полу. Я поняла, что с нетерпением жду ее прихода. Я хотела пойти к нему.

Мисти пришла ровно в девять сорок пять. У нее было странное выражение лица.