Дэвид Грэбер - Фрагменты анархистской антропологии

3. Долгосрочные цели: (по крайней мере для более радикальных элементов) разрушить государство и покончить с капитализмом.

В этом случае результат налицо. Краткосрочные цели почти не были достигнуты. Несмотря на многочисленные тактические победы (отсрочки, банкротство энергоснабжающих компаний, судебные запреты), все атомные станции, которые стали целью массовых акций, так или иначе были введены в эксплуатацию. Правительство просто не могло позволить себе проиграть такое сражение. Очевидно, что долгосрочные цели также не были достигнуты. Но причина тому в том, что все среднесрочные цели были достигнуты почти сразу же. Акции способствовали делегитимизации ядерной энергетики, привлекая внимание общественности до такой степени, что после аварии на АЭС «Три-Майл-Айленд» 55 в 1979 году на этой отрасли промышленности был поставлен жирный крест. И хотя планы строительства АЭС в Сибруке и Диабло-Каньоне не были отменены, почти все подобные планы, ожидающие разрешения в то время, были остановлены, а новые предложения не появлялись на протяжении более четверти столетия. И действительно произошёл сдвиг в сторону консервации, «зелёной» энергии и узаконивания новых демократических организационных форм. Всё это произошло намного быстрее, чем кто-то мог представить.

Оглядываясь назад, легко увидеть, что появление большинства проблем напрямую зависело от скорости достижения успеха движением. Радикалы надеялись указать на связь между атомной энергетикой и природой капиталистической системы, которая её порождает. Как оказалось, капиталистическая система доказала своё намерение свернуть ядерную программу, как только она стала обузой. Как только гигантские энергоснабжающие компании стали утверждать, что они хотят развивать «зелёную» энергетику, эффективно приглашая за стол переговоров тех, кого мы сейчас называем нкошниками, появилось большое искушение поменять предпочтения. Особенно поскольку многие из них сотрудничали только с более радикальными группами, чтобы получить место за столом переговоров.

Неизбежным результатом стала череда напряжённых стратегических споров. Но важно понимать, что споры о стратегии в движениях за прямую демократию очень редко развиваются вокруг стратегии как таковой. Всякий раз они превращаются в споры о чем-то другом. Возьмём, например, вопрос капитализма. Антикапиталисты обычно рады обсудить свою позицию по этому вопросу. Либералы, наоборот, не очень любят признаваться, что они выступают в поддержку капиталистической системы, поэтому при любой возможности они стараются сменить тему. Поэтому дискуссии о том, стоит ли прямо бросать вызов капиталистической системе, обычно заканчиваются спорами о краткосрочных целях и ненасилии. Авторитарные социалисты и другие люди, которым сама демократия кажется подозрительной, тоже не любят делать из этого проблему и предпочитают обсудить необходимость создания широких коалиций. Те, кто выступает за демократию, но видит, что группа стратегически идёт в ложном направлении, часто считают, что эффективнее критиковать процесс принятия решений, чем решения, уже принятые группой.

Есть и другая закономерность, которой уделяется меньше внимания, но я думаю, она не менее важна. Все знают, что, когда любое правильство сталкивается с большой и потенциально революционной коалицией, первым делом оно старается расколоть её. Идти на уступки умеренным представителям и одновременно делать уголовников из более радикальных элементов коалиции — главное правило Искусства Управления. Американское правительство имеет в распоряжении ещё и мировую державу, постоянно готовую ввязаться в войну, и это даёт ему ещё одно преимущество, которого нет у остальных государств. Управляя такой империей, власти могут в принципе в любой момент повысить уровень насилия за границей. Это доказало свою эффективность в деле ослабления социальных движений, сосредоточенных на внутренних проблемах. Вряд ли это простое совпадение, что движение за гражданские права добилось широких политических уступок, и одновременно началось резкое обострение конфликта во Вьетнаме; что антиядерное движение спровоцировало сворачивание атомной программы, но за этим последовала эскалация Холодной войны с «Звёздными войнами»56 и ведением опосредованной войны 57 в Афганистане; что Движение за глобальную справедливость (антиглобалисты) вызвало крах Вашингтонского консенсуса,58 и почти сразу же началась война с терроризмом. В итоге движение «Студенты за демократическое общество» вынуждено было отбросить свой изначальный упор на прямую демократию и стало обычным антивоенным движением; антиядерное движение превратилось в движение за заморозку программ ядерного вооружения; горизонтальные структуры Сети прямого действия (DAN, Direct Action Network) и Глобального действия народов (PGA, Peoples Global Action) уступили место иерархическим массовым организациям вроде ANSWER59 и UFPJ.60 С точки зрения правительства, такое решение проблем довольно рискованно. Они могут потерять контроль в одно мгновение, как это произошло во Вьетнаме (в результате одержимого желания со времён первой войны в Персидском заливе запланировать нападение, которое не встретило бы никакого сопротивления). Всегда есть небольшая возможность того, что неправильные расчёты случайно вызовут ядерный Армагеддон и разрушат планету. Но выходит, что политики, столкнувшиеся с гражданским протестом, в большей степени готовы принять эти риски, по крайней мере потому что движение за прямую демократию действительно пугает их, и они предпочитают иметь дело с антивоенными движениями. В конце концов, государство — это, прежде всего, форма насилия. Для власть имущих сдвиг недовольства в сторону насилия означает войну на своей территории, это то, о чём они предпочитают вести переговоры. Организации, созданные для ведения или противостояния войне, всегда будут организованы более иерархично, чем любые другие организованные группы. Это именно то, что случилось с антиядерным движением. Хотя антивоенные мобилизации 80-х собирали намного больше людей, чем Clamshell или Abalone, но это означало возвращение к маршированию с плакатами, разрешённым митингам и прекращение экспериментов с новыми формами прямой демократии.

Движение за глобальную справедливость

Я полагаю, читатель хорошо знаком с акциями в Сиэтле 61 в 1999 году, блокадами МВФ и Всемирного банка полгода спустя в Вашингтоне и т. д.

В США движение вспыхнуло так быстро и ярко, что даже СМИ не смогли полностью проигнорировать его. Так же быстро началось саморазрушение. Сети прямого действия были основаны почти в каждом большом городе Америки. Хотя некоторые из них (в частности, в Сиэтле и Лос-Анджелесе) были реформистскими, антикорпоративными и состояли из фанатов строго ненасильственного сопротивления, большинство Сетей (как в Нью-Йорке и Чикаго) были преимущественно анархическими и антикапиталистическими и использовали разнообразие методов борьбы. В других городах (Монреаль, Вашингтон) появились даже более явно анархические Антикапиталистические союзы. Антикорпоративные сети распались почти сразу же, лишь некоторым удалось продержаться дольше нескольких лет. Происходили бесконечные и горячие споры: о ненасилии, о блокадах саммитов, о расизме и привилегиях, о жизнеспособности сетевой модели организации. Потом настало 11 сентября, поднялся уровень репрессий и вызванной ими паранойи, началась паническая война с почти всеми нашими бывшими союзниками из числа профсоюзов и НКО. К 2003 г. в Майами 62 казалось, что нас разгромили наголову и движение охватил паралич, от которого мы начали отходить только недавно.