Дэвид Грэбер - Фрагменты анархистской антропологии

В период античности можно продолжать говорить о том, что Джеффри Ингэм назвал «военно-монетным комплексом». Возможно, это явление лучше было бы назвать «военно-монетно-рабским комплексом», так как распространение новых военных технологий (греческие гоплиты, римские легионы) было тесно связано с пленением и торговлей рабами. Другим основным источником рабов был долг: так как теперь государства больше периодически не аннулировали долги рабов, несчастные, которым не повезло родиться гражданами свободных городов-государств, — которые обычно были защищены от хищных кредиторов — были законной добычей. Кредитные системы Ближнего Востока не распались из-за коммерческой конкуренции; их разрушили армии Александра — армии, которым нужно было платить полтонны серебра в день. На шахтах, где добывался металл, обычно трудились рабы. Военные кампании, в свою очередь, обеспечивали бесконечный приток новых рабов. Имперские системы налогов, как отмечалось выше, в большинстве своём разрабатывались для создания рынков, чтобы солдаты (и, конечно, правительственные чиновники) смогли воспользоваться этим металлом для покупки всего, что им было нужно. Такой тип безличного рынка, который некогда почти образовался между обществами или в дополнение к военным операциям, теперь начал проникать в общество в целом.

Несмотря на аморальность происхождения, оказалось, что создание нового средства обмена — монеты появились почти одновременно в Греции, Индии и Китае — возымело глубокое интеллектуальное влияние. Некоторые даже зашли так далеко, что сама греческая философия возникла в связи с концептуальными инновациями, появившимися благодаря чеканке монет. Наиболее примечательная модель — это появление практически в тех же самых местах и одновременно с монетами зачатков современных мировых религий: пророческого иудаизма, христианства, буддизма, джайнизма, конфуцианства, даосизма и, со временем, ислама. Точные связи ещё надлежит исследовать, но в определённых случаях эти религии развивались как прямая реакция на логику рынка. Грубо говоря, если некто сводит определённое социальное пространство к простому эгоистичному приобретению материальных вещей, практически невозможно избежать скорого появления другого человека, кто-то на соседней территории будет проповедовать, что, с точки зрения вечных ценностей, материальный мир неважен, а себялюбие — или даже эго — иллюзорно.

3. Средние Века (600–1500 гг. н. э.). Возвращение к виртуальным кредитным деньгам

Если в Осевое время появились взаимосвязанные идеалы товарных рынков и универсальные мировые религии, то Средние века 77 были периодом, когда эти два института начали объединяться. Религии начали брать верх над рыночными системами. Всё — от международной торговли до организации местных ярмарок — всё чаще осуществлялось через социальные сети, определяемые и регулируемые религиозными властями. Это, в свою очередь, создало возможность возвращения различных форм виртуальных кредитных денег по всей Евразии.

В Европе, где всё происходило под эгидой христианского мира, монеты появлялись лишь временами и доступны были не всегда. После 800 г. н. э. цены рассчитывались по большей части в отношении старой каролингской валюты, которая более не существовала (в действительности в то время её воспринимали как «воображаемые деньги»), но обычные ежедневные операции покупки и продажи совершались в основном другими средствами. К примеру, обычным приёмом было использование бирок, надпиленных деревяшек, которые ломали надвое в качестве напоминания о долге, при этом одна половина сохранялась у кредитора, а вторая — у должника. Такие линейки широко применялись на большей части территории Англии вплоть до XVI века. Более крупные транзакции проводились с помощью переводных векселей, а большие торговые ярмарки служили для них расчётной палатой. Церковь тем временем обеспечивала нормативную базу, строго контролируя выдачу денег под проценты и запрещая долговую кабалу.

Настоящим руководящим центром средневековой мировой экономики при этом был Индийский океан, который вместе с караванными маршрутами Средней Азии соединял великие цивилизации Индии, Китая и Ближнего Востока. Здесь торговля велась в рамках ислама, который не только обеспечивал правовую структуру, способствующую развитию торговли (в то же время, накладывая абсолютный запрет на займы под процент), но и обеспечивал мирные отношения между торговцами на поразительно большой части земного шара, поощряя создание различных сложных кредитных инструментов. В действительности в этом отношении Западная Европа, как и во многих других вещах, относительно запаздывала: большинство финансовых инноваций, которые дошли до Италии и Франции в XI и XII веках, широко применялись в Египте или Ираке с VII–IX веков. Слово «чек», к примеру, происходит от арабского sakk, и появилось оно в английском языке лишь примерно в 1200 г. н. э.

В случае с Китаем всё обстоит ещё сложнее: средневековье здесь началось с быстрого распространения буддизма, который, хотя и не устанавливал законов и не регулировал торговлю, быстро выступил против местных ростовщиков с помощью изобретения ломбарда — первые ломбарды открывались на базе буддистских храмов в качестве альтернативы местному ростовщику для бедных фермеров. Хотя вскоре государство заново утвердилось, как оно всегда стремится поступить в Китае. Но после этого оно не только регулировало процентные ставки и пыталось аннулировать долговую зависимость, с изобретением бумажных денег оно совершенно ушло от металлов. И снова всё это сопровождалось развитием множества сложных финансовых инструментов.

Всё вышесказанное совершенно не означает, что в этот период не было массовых убийств и грабежей (особенно во время великих кочевнических завоеваний) или что монеты не были важным средством обмена во многих местах и случаях. Но всё-таки этот период характеризуется именно движением в другом направлении. Большую часть эпохи средневековья деньги в основном отвязывались от принудительных институтов. Менялы, можно сказать, были снова приглашены в храмы, где за ними можно было наблюдать. Результатом стал расцвет институтов, основанных на гораздо большей степени социального доверия.

4. Эпоха Европейских империй (1500–1971). Возвращение драгоценных металлов

С возникновением великих европейских империй — Иберийской (Испанской и Португальской), а затем Североатлантической — мир стал свидетелем как возвращения к массовому порабощению, грабежу и разрушительным войнам, так и последующего быстрого возврата к золоту и серебру в качестве основной формы валюты. Историческое исследование, вероятно, приведёт к демонстрации того, что истоки этих трансформаций были сложнее, чем принято считать. Некоторые из этих войн начинались даже до завоевания Нового Света. Одним из главных факторов возвращения к металлу, к примеру, было появление народных движений во времена ранней династии Мин, в XV и XVI веках, что, в конечном счёте, вынудило правительство отказаться не только от бумажных денег, но и от любых попыток навязать свою собственную валюту. Это привело к возвращению огромного китайского рынка к нечеканому серебряному стандарту. Так как налоги также постепенно заменялись серебром, то вскоре у Китая появилась более или менее официальная политика, направленная на то, чтобы привести в страну как можно больше серебра, тем самым сохранить низкие налоги и предотвратить новые вспышки общественного недовольства. Неожиданно огромный спрос на серебро оказал влияние на весь мир. Большая часть драгметаллов, награбленных конкистадорами и позднее добытых испанцами в шахтах Мексики и Потоси (почти невероятной ценой человеческих жизней), осела в Китае. Такие глобальные связи, которые постепенно протянулись через Атлантический, Тихий и Индийский океаны, конечно, документировались. Важный шаг состоит в том, что отсоединение денег от религиозных институтов и их воссоединение с институтами принуждения (особенно с государством) сопровождалось идеологическим возвращением к «металлизму».78