Александра Флид - Прошито насквозь. Торонто. 1930

Говоря эти слова, сжимая ее и балансируя на тонкой грани, Адам не заметил, когда она перестала отталкивать его и обняла в ответ, сцепив руки за его шеей.

Ева повернула к нему голову, и первая прервала его сбивчивый монолог. Она не умела целоваться, но ей хотелось почувствовать его губы и отдать ему то, что так долго копилось в ее душе. Она не знала достаточно красивых и страстных слов, способных выразить ее чувства, и прочитанные книги казались просто ненужным багажом мертвых букв и словосочетаний. Настоящая жизнь была совсем другой — эта жизнь терялась между прикосновениями и поцелуями, она скользила между укусами и торопливыми вдохами, она плавилась между телами и стекала по жилам горячим потоком ощущений.

— Ты ведь будешь меня любить? — сумев выгадать мгновение, спросила она. — Ты ведь будешь защищать меня?

Он отвечал жаркими поцелуями, не произнося слов напрасно, и Ева не требовала признаний, а подчинялась ему и принимала то, что он дарил ей.

Остановиться было сложно, но Адам сумел взять себя в руки, понимая, что не должен заставлять ее отдаваться ему на улице, прямо посреди двора, как какой-то дикий зверь. С большим трудом ослабив хватку, и отдышавшись, он вновь заговорил с ней.

— Я уже люблю тебя. Я уже люблю, Ева.

— И я люблю тебя. Ты лучший человек на Земле.

Ему хотелось возразить, сказать, что он не самый лучший, но Адам понимал, что на любые его слова она обязательно найдет обратные доводы.

Иногда, когда он просыпался по ночам, в его сердце закрадывались сомнения и страхи. Счастлива ли она рядом с ним? Глядя на нее, наблюдая за ней каждый день, и отмечая моменты, когда она считала, будто никто ее не видит, Адам ловил отголоски боли и разочарования. Они поженились больше месяца назад. Лето подходило к концу, и им удалось собрать приличные запасы, которые дожидались лишь переезда в крохотный домик на втором участке. В следующем году хозяин хотел приспособить эту землю под свои нужды, и у Адама была надежда, что они продержатся безбедно хотя бы еще один год.

Он знал, что Ева не из тех женщин, которым нужны красивые платья, дорогие рестораны и бесцельные прогулки по магазинам. Она потратила часть денег, которые сумела заработать за прошедшие месяцы — купила ткань, из которой шила рубашки для Мэтью и сарафаны для Дебби. Когда он спросил ее, не боится ли она, что до следующей весны дети уже вырастут, Ева ответила, что она скроила одежду с расчетом на их рост. О более рачительной и благоразумной жене нельзя было и мечтать.

Однако если не считать той ночи, когда они решили пожениться, между ними почти ничего не происходило. Она очень часто замыкалась в себе, и работала, не глядя ни на кого и не произнося ни слова. Наблюдая за ней в такие моменты, Адам начинал думать, что совершил ошибку, связав ее узами брака.

В сентябре пошли дожди, и в один из таких дней Адам остался дома со своей семьей. Дебби и Мэтью лежали на большой кровати и разглядывали картинки в самой большой книге, которую Ева привезла еще из Торонто. Поскольку Мэтью не умел читать, а Дебби не любила этого делать, они предпочитали просто придумывать собственные истории, основываясь на красочных иллюстрациях. Ева стояла у открытой двери и смотрела на дождь.

— Кажется, у нас достаточно картофеля и лука, — подобравшись к ней, осторожно сказал Адам. — Должно хватить на всю зиму.

Она повернулась к нему и натянуто улыбнулась:

— Осталось только справиться с мукой. Одного мешка, я думаю, нам будет достаточно.

— Можно съездить на мельницу и купить. Если дождь закончится или хотя бы утихнет, к вечеру я возьму у соседей телегу и поеду за мукой.

Ева взяла его за руку:

— Не надо, — вдруг сказала она. — Мука подождет еще до тех пор, пока все дороги высохнут.

Адам улыбнулся и накрыл ее пальцы своими.

— Не нужно так бояться, со мной все будет в порядке, — заверил ее он.

— Все равно лучше останься с нами сегодня, — попросила Ева, и ее взгляд заметно потеплел.

Она преодолела оставшееся между ними крошечное расстояние и обняла его. Это был один из тех редких случаев, когда она проявляла инициативу.

— Никогда не уезжай в дождь, хорошо? — пробормотала она. — Я не хочу отпускать тебя в такую погоду.

— Ну, рано или поздно все равно придется, — справедливо заметил он.

— Пусть лучше поздно, чем рано.

Ее страх перед дождем показался ему нелепым, но он промолчал. Насколько он успел понять, Ева ничего не делала без особой причины.

Ей хотелось спросить его, отчего умерла его первая жена, но она боялась говорить с ним на эту тему. Она вообще много о чем молчала — подавление собственных интересов вошло у нее в привычку, и она редко давала волю любопытству или желаниям. Подкравшаяся зима застала их в уже новом доме, где была всего одна большая комната и крохотная кухонька, на которой они едва умещались всей семьей. Однако им это вовсе не казалось чем-то ужасным — Мэтью и Дебби, наконец, пристрастились к книгам, и теперь Ева часами напролет сидела у окна и читала им вслух для своего брата. Мэтью заметно подрос с прошлой зимы, а Дебби стала терпеливее и спокойнее. Теперь, когда рядом всегда находились взрослые, она перестала вечно беспокоиться о брате.

Адам чаще всего сидел вместе с ними взаперти, предпочитая отдавать все свободное время детям — он знал, что летом, когда опять начнется работа, ему уже не удастся проводить с ними так много времени. Иногда, когда Ева уставала читать вслух, он забирал у нее книгу и начинал читать сам. Тогда она бралась за шитье или уходила на кухню.

Они сумели запастись не только мукой, картофелем и луком — у них был небольшой запас масла и сахара, что казалось просто невероятной удачей. Летом во время коротких вылазок в город, Адам привез немного маргарина и консервов. За лето Ева приготовила немало пастилы, что весьма радовало Мэтью.

Неужели все действительно могло быть так просто, если рядом находилась женщина, способная поддержать, а не сбить с ног? Адам удивлялся тому, как сильно изменилась жизнь, когда Ева стала его законной женой. Какие-то решения она принимала, не советуясь с ним. В основном это были мелочи вроде покупки фруктов для пастилы или шитья одежды. Теперь он не был обязан думать обо всем сам — часть его забот взяла на себя Ева. Она сделала это без разговоров и жалоб — ей казалось, что это нечто само собой разумеющееся.

В эту зиму многие упущения прошлого года были сглажены. У детей по-прежнему не было сапог (из тех, что удалось раздобыть еще в Торонто, они уже выросли), но зато у них были теплые носки и джемперы. Каждый день Дебби и Мэтью ложились спать без страха перед завтрашним днем — они знали, что не останутся голодными. На кухне хранился небольшой полотняный мешочек, в котором лежали подорожник и тысячелистник — Ева собрала и засушила их на случай простуд и других болезней.