Екатерина - o fa076bfa4f9911dc

лишённые способности наблюдать за собой. Берроуз капает на гиппокамп, По

давит на разум грязной подошвой неизбежности, Моцарт и бактерии находят

ушные каналы мрачными маршами, утерянными в аррондисманах Парижа и

детства, но возникших в точке бифуркации, где Кафка оживает в обжорстве и

страхе. Снег ложится бледным саваном, точно желая смягчить удар. Сверху -

отблески газовых гигантов. Это их свет в конце .

Но ты - не звезда. Ты не светишься.

Play.

38.Полетать. Потрахаться. И подохнуть.

Когда речь идёт о самообмане, чаще всего такая ложь - оправдание какой-

нибудь замечательной хуйни, которой заниматься бы не следовало. Даже в

этих буквах сквозит полуправдой. И сквозит так, что дверь за спиной то

открывается, то закрывается, намекая: надо бы поставить прочный засов там, откуда выпадают скелеты.

Какими бы распрекрасными эти скелеты ни были.

Пеликаны врут не господам. И не нам. А себе.

На собственном поле рефлексии они уступают рефлексам. Ищут простейшее

решение, заглядывают в конец учебника, но всё не могут понять, что они

наёбывают не систему. А себя.

Их научили подражанию, мимикрии, действиям по образцу.

Их научили плотно торчать на самообмане.

Фолкнеру сказали превратиться в бутылку. Сказано - сделано.

39. От редкого пеликана все чего-то ждут. Он должен отменно выглядеть, иметь детей, любить кого-нибудь, работать, сервировать стол по всем

канонам этикета, высыпаться, быть вежливым, искренним и гуманным.

Честным, но не честолюбивым. Он обязан танцевать, когда все сидят, и

сидеть, когда все протестуют. Чужая воля в натуральную величину. Нулевая

сопротивляемость человеческого лица. На второй или четвёртой стадиях -

без разницы. Ветераны приватных опорожнений не умеют чему-то

соответствовать, они не могут высыпаться, если господин приказал не спать, как не в состоянии быть любезными, когда враждебная среда вынуждает

попросту молчать.

Бетти Форд сказали пить - и она пила.

40. Они придумывают болезни, придумывают друзей, фиксацию имаго, геометрию убийств (сначала синдром Мюнхгаузена, затем - кверулянтство; крутой трюк). В то время как реальность продолжает существовать

автономно, пеликаны неистово себя убеждают: ничего нет, а если и есть, это

можно изменить лучезарными улыбками и "всё-нормально-верой". Этот

аспект самообмана особенно прекрасен.

Считая до десяти , они могли бы вечно кричать "Марко", надеясь услышать

знакомое "Поло". Но у среды , в которой бедолаги обитают, другие планы на

рулоны заблуждений пернатых имбецилов.

Мэрилин сказали успокоиться. И она вкинула "барби".

Концептуальное посвящение пеликанов в дивный и свободный мир, где Кока-

Кола продаётся в бутылках и киосках, а газеты приносят едва ли не к двери.

Где Фромм может отсосать у id109311053, а Мейнерт в своей австро-

венгерской манере просто пришёл бы в исступление, взвесив собственное

ничтожное вещество мозга и самомнение @Olyan_7.

Им не нужны имена в свободном мире.

Аккаунты делают лица, пока лица расширяются в пространстве, теряя

симметрию и восприимчивость.

Им не нужны книги в свободном мире.

Информация приходит графически. С короткими фразами. Комиксами.

Панчлайнами.

Выготский в ахуе.

Шекли сказали выдохнуть. И он закурил.

41. Гамильтон и Харинг на мольбертах стен. Мадам Баттерфляй на игле.

Утончённое стремление быть оригинальным превращает человека в

заурядное ничто. Пусть общество и не эстетический феномен, но оно

выразительно диктует пеликану, что есть мода, что есть цель и кто там

главный.

Яма в асфальте как напоминание: объезжать придется вечность.

В деталях, что несут пеликану данайские дары, раскрывается невозможность

трансгрессии. Какие могут быть рамки, если выходить некуда?

Всё ещё трудно понять, к чему мы ведём?

Тогда придётся напрячь каждый мускул ввиду вашей склонности к

рационализации. Внимание, тупой ублюдок, сейчас будет расшифровка.

Суммируй.

[Это бесконечная делимость в конечном пространстве. Зажатые в бетонных

катакомбах пеликаны не видят света, не слышат звуков, не различают цветов.

Как только новый тренд захватывает истерзанный разум, почти-что-примат

попадает в подчинение практической необходимости не забывать об этом. Он

не забывает не забывать. Он старается вспомнить, о чём он старался не

забыть. И его не волнует ценность явления. Он во власти минутного

поклонения незначительному счастью. Здесь он засыпает на обмане. Здесь же

- делает пару шагов назад в угоду антуражу, но оступается на тех выбоинах

посреди платных дорог, ломает тонкие ноги, а в голове мерцает лишь

звонкое: "Что же дальше?"

А дальше - уникальный моцион примитивных желаний. Кавалькада минетов

за обожание. Обычная пачка или красивая упаковка. Это уже не спираль, по

которой дети утекают в мировой океан, это лужёная воронка Бетти Форд, на

дне которой - точка размером с родинку обдолбанной Мэрилин. Она не хочет

быть лавд бай ю. Ведь она, как и ты, подчинялась необходимости глотать

барбитураты, пока её восторги не закончились ублюдочной панихидой и

кислотным Уорхолом из плеяды Гамильтонов или Харингов. Фолкнер

обязательно рассмотрел бы это со всех ёбаных сторон, чтобы написать ещё

один заунывный "Шум и ярость", как бы потакая рёву слепых и голодных

пеликанов. Такие как МакГэвин выводов не делают. Они лишь обращают

твоё рассеянное внимание на то, что ты ничем не отличаешься от

Arachnocampaluminosa. Полетать. Потрахаться. И подохнуть. Однажды ты

заметишь, что тебя давно поделили кубиты новостей и предложений,

спросишь себя, мол, как такое могло случиться, что ты утратил все нити

контроля. И мы тебе скажем это так громко, чтобы ты услышал: тебе уже

продали "билет на планету Транай", где господа нашли способ снять

медальоны со взрывчаткой с собственных артерий. Теперь они вымещают

злобу не на роботах - на тебе. Не чувствуешь побоев? А кого тогда трахают , пока ты летаешь?]

ЭТОТ ДИВНЫЙ НОВЫЙ ОРЛЕАН

#0004

- Амиго!

- Я согласен//

- Эй, я не тороплю тебя, приятель. Как только...//

- Пять кило. У меня есть пять кило//

- Ты шутишь?!

- У меня плохо с чувством юмора. Через две недели, в воскресенье, в 23:14, пристань "Саут Шор", в это время прибывает самолёт из Копенгагена.

Сделаем всё под шумок. Придёшь один//

- Окей, амиго! Подожди...в каком Орлеане? "Катриной" занесло? Или