Александр Янов - Россия и Европа- т.2

Но, конечно, картина этой деградации отечественной культуры будет неполной, если не упомянуть, что именно Московии обязана Россия самыми страшными своими национальными бедами, пре­следовавшими ее на протяжении столетий, — крестьянским раб­ством, самодержавием и империей.

смысл трилогии:

Размышления автора «МОСКОВИТСКЭЯ бОЛвЗНЬ»

Право, трудно не согласиться с Константином Леонтьевым, находившим в Московии лишь «бесцветность и пусто­ту». 7Или с Виссарионом Белинским, называвшим ее порядки «кита- измом», 8в «удушливой атмосфере которого, — добавлял Николай Бердяев, — угасла даже святость». 9Ведь и главный идеолог славяно­фильства Иван Киреевский не отрицал, что Московия пребывала «в оцепенении духовной деятельности». 10Но окончательный диагноз «московитской болезни», неожиданно поразившей Россию как раз в пору расцвета европейской культуры, поставил, конечно, самый ав­торитетный из этого консилиума знаменитых имен историк Василий Осипович Ключевский.

Вот его вывод: недуг, которым на многие десятилетия захворала в XVII веке Россия, называется «затмение вселенской идеей». 11«Орга-

В.О. Ключевский. Сочинения, т-3» с-

К.Н. Леонтьев. Собр. соч. в 12 томах, М., 1912, т. 5, с. 116.

В.Г. Белинский. Собр. соч. в трех томах, М., 1948л. з, с. 713.

Н.А. Бердяев. Русская идея, М„ 1997, с. 6.

Сочинения И.В. Киреевского, М., 1861, тл, с. 75.

В. О. Ключевский. Цит. соч., с. 294.

смысл трилогии: Размышления автора

нический порок древнерусского церковного общества состоял в том, что оно считало себя единственным истинно правоверным в мире, свое понимание божества исключительно правильным, творца все­ленной представляла своим русским богом, никому более не принад­лежащим и неведомым». 12Другими словами, противопоставило себя христианской Европе — и в результате утратило «средства само­исправления и даже самые побуждения к нему». 13Если суммировать диагноз Ключевского в одной фразе, звучал бы он примерно так: на три поколения Россия как бы выпала из истории, провалилась в ис­торическое небытие.

А христианский мир, что ж? Он относился тогда к экстремально­му фундаментализму Московии так же, примерно, как в наше вре­мя относился мир мусульманский, скажем, к талибскому Афганис­тану, — со смесью презрения и ужаса. Талибы ведь тоже принесли своей стране «московитскую болезнь» и тоже объявили себя един­ственными истинно правоверными в мире. Разве что собственного афганского Аллаха не удосужились изобрести. Или не успели. Так или иначе, вот уж кто мог бы с гордостью повторить, лишь чуть-чуть перефразируя, похвальбу Назарова. Ведь и впрямь афганский быт стал тогда настолько исламским, что в нем невозможно было отде­лить труд и отдых от богослужения и веры.

При всём том никому в здравом уме не пришло бы в голову объ­явить талибский Афганистан «историософской столицей мира». И тем более утверждать, что он прошел «колоссальный путь всесто­роннего развитая».

И подумать только, что именно в московитском историческом несчастье видят сегодняшние мифотворцы не только высший рас­цвет русской культуры, но и прообраз будущего страны!

смысл трилогии:

Размышления автора

«Микроархетипы» и тем не ме­нее видят. Более того, успешно рекрутируют в свои ряды новых пропагандистов. Даже из числа ученых либера­лов. Один из них, В.А. Найшуль, заявил в интервью популярной га-

Там же, с. 297.

«Московитская 17 болезнь»

Там же, с. 296.

зете в марте 2000 года, будто «карты ложатся так, что мы можем [снова] жить на Святой Руси». иОчевидно, что связывал он осущест­вление своей мечты с президентством Путина, который, как Най- шуль, по-видимому, совершенно серьезно надеялся, должен был посвятить себя возрождению Православия, Самодержавия и На­родности.

Православие императивно, рассуждал Найшуль, как единствен­но возможный в России «источник общенациональных нравствен­ных норм». 15Самодержавие — потому что «в русской государствен­ности в руки одного человека, которого мы условно назовем Авто- кратором [самодержцем по-русски], передается полный объем государственной ответственности и власти , так что не сущест­вует властного органа, который мог бы составить ему конкурен­цию». 16Народность, наконец, следует возродить в виде неких «мик­роархетипов, обеспечивающих народной энергией» оба других ин­гредиента этой «святорусской» триады.Причем именно тех «микроархетипов», которыми «так богата [была] доимперская Русь»} 7 Короче, смысл всего дела сводится у Найшуля к тому, что только на московитском «ценностном языке и придется общаться с народом, чтобы решать современные госу­дарственные задачи». 18

Иначе говоря, история не властна над Россией. Над другими властна, а над нами нет. Как были мы в XVII веке «косны разумом», если верить Крижаничу, и «полунемы», так полунемы должны мы оставаться и вХХ1-м. И Европа с ее «идеей прогресса» и богопротив­ной геометрией нам не указ. Мы по-прежнему «еллинских борзос- тей не текох». И не собираемся...

и В.А. Найшуль. Рубеж двух эпох// Время MH, 2000, 6 марта.

Западники и националисты: возможен ли диалог? М., ОГИ, 2003, с. 353 (далее —Диалог).

В.А. Найшуль. О нормах современной русской государствености // Сегодня, 1996, 23 мая.

Диалог, с. 353.

Там же (курсив везде Найшуля).

смысл трилогии: Размышления автора Индустрия

мифотворчества

смысл трилогии:

Размышления автора [-| ДуЈу р [/|Я

мифотворчества И Найшуль, увы,

не единственный из новобранцев, кому дорог цент­ральный миф врагов открытого общества. На самом деле миф этот на глазах становится модным в сегодняшней российской элите. Бо­лее того, превращается в инструмент политической борьбы. Вот свидетельство той же Н.А. Нарочницкой: «Мои идеи, которые в 1993-1996 годах можно было поместить только в „Наш современ­ник"... теперь идут нарасхват везде и во всех ведомствах вплоть до самых высоких. Пожалуйста, моя книга „ Россия и русские в миро­вой политике" — антилиберальная и антизападная бомба, но раз­бирают все — не только оппозиционеры, но и бизнесмены, профес­сора и высокопоставленные сотрудники». 19

Похоже, что, наряду с товарным, в стране возник рынок мифов, оправдывающих несвободу. И поскольку спрос порождает предло­жение, создается своего рода индустрия мифотворчества, занятая серийным воскрешением старых мифов (та же книга Нарочницкой, в частности, сплошь состоит из них). Вот вам еще один труженик этой индустрии — Станислав Белковский, тоже, конечно, либерал- расстрига, как и Найшуль, в прошлом близкий сотрудник Б.А. Бере­зовского, а ныне президент Института национальной стратегии.