Роберт Грин - 48 законов власти

Но импровизация может разве что отсрочить новый кризис и никогда не заменит планирования на несколько ходов вперед и продумывания всего до самого конца.

Бальбоа мечтал о славе и богатстве, но имел расплывчатые представления о том, как этого достичь. Мало кто вспоминает его бесстрашные походы и даже открытие им Тихого океана, потому что он допустил то, что в мире власти является непростительным грехом: прошел полпути и оставил дверь открытой для соперников. Человек, обладающий реальной властью, был бы достаточно бдителен, чтобы издалека разглядеть опасность — соперников, желающих ухватить свою долю, стервятников, что слетелись на запах золота. Бальбоа следовало бы держать в строгом секрете то, что стало ему известно о стране инков, до тех самых пор, пока он не добрался бы до Перу. Только в этом случае его голове и его богатству ничего не угрожало бы. Когда на сцене появился Педрариас, человек властный и осторожный приказал бы схватить его или даже убить, а армию, собранную для похода в Перу, взял бы под свое начало. Но Бальбоа жил одним днем, реагировал на все эмоционально, мечтал, но никогда всерьез не обдумывал будущее.

Что толку иметь величайшую в мире мечту, коль скоро и мировая слава, и несметное богатство достанутся другим? Никогда не теряйте головы в прост­ранных, неоформленных до конца мечтаниях — продумывайте все до самого конца.

Тот, кто расспрашивает предсказателей судьбы о своем будущем, невольно поступается своей интуицией, внутренним предчувствием, говорящим о предстоящих событиях в тысячу раз точнее, чем любой гадальщик.

Уолтер Бенджамин, 1892–1940

В 1863 году первый министр Пруссии Отто фон Бисмарк пристально изучал расстановку сил в Европе. Основными силами были Англия, Франция и Австрия. Сама Пруссия была одним из нескольких субъектов, входящих в слабосвязанный Германский союз. Австрия, доминирующий член союза, следила за тем, чтобы остальные германские государства оставались слабыми, разобщенными и зависимыми. Бисмарк верил, что предназначение Пруссии намного выше, чем быть на побегушках у Австрии.

Вот как разыграл свою игру Бисмарк. Его первым ходом стало объявление войны Дании с целью вернуть некогда прусские земли Шлез­виг-Гольштейн. Он знал, что подобное громкое заявление о прусской независимости может обеспокоить Францию и Англию, поэтому он заручился участием Австрии в войне, пообещав, что возвращенные земли Шлез­виг-Голь­штейна будут принадлежать Австрии. Через несколько месяцев, когда исход войны был определен, Бисмарк потребовал, чтобы отвоеванные земли отошли во владение Пруссии. Австрийцы, разумеется, выразили свое возмущение, но затем пошли на компромисс, согласившись отдать Пруссии Шлезвиг, а через год продать Гольштейн. Мир впервые увидел, что Австрия слабеет, а Пруссия набирает силу.

Следующий ход Бисмарка был самым дерзким и решительным: в 1866 году он убедил прусского короля Вильгельма выйти из состава Германского союза, после чего вступить в войну с самой Австрией. Супруга короля Вильгельма, его сын-кронпринц и правители других германских государств категорически возражали против этой войны. Но Бисмарк был несгибаем, и ему, несмотря ни на что, удалось развязать конфликт. В результате превосходящая противника армия Пруссии разбила австрийцев в жестокой и короткой Семидневной войне. Король и прусские генералы хотели продолжить наступление, повести войска на Вену и постараться захватить как можно больше австрийской территории. Однако Бисмарк остановил их — на этот раз он выступил на стороне мира. В результате он сумел добиться подписания договора, по условиям которого Австрия предоставляла Пруссии и другим германским государствам полную автономию. Бисмарк добился того, что теперь можно было говорить о Пруссии как о наиболее влиятельной силе Германии, способной возглавить вновь созданный Германский союз.

Во Франции и Англии стали сравнивать Бисмарка с гунном Аттилой, высказывая опасения, что он собирается захватить всю Европу. Говорили, что, ступив на путь захвата и завоеваний, он не сможет остановиться. Действительно, спустя три года Бисмарк спровоцировал войну с Францией. Вначале он, казалось, готов дать свое разрешение на аннексацию Францией Бельгии, но в послед­ний момент изменил свое решение. Играя, как кошка с мышью, он довел до бешенства французского императора Наполеона III и настроил собственного короля против Франции. Начавшаяся в 1870 году война ни для кого не явилась сюрпризом. Недавно сформированный Германский союз с воодушевлением отнесся к идее участия в войне против Франции, и снова прусская военная машина вместе с союзниками разгромила вражескую армию за считаные месяцы. Хотя Бисмарк был против захвата каких-либо французских территорий, генералитет настаивал на том, чтобы Эльзас и Лотарингия стали частью союза, и он согласился.

Теперь вся Европа со страхом ждала, что еще предпримет прусское чудовище под предводительством Бисмарка, Железного канцлера. Прошел год, и Бисмарк основал Германскую империю, король Пруссии был коронован как император, а сам Бисмарк стал князем. Но затем произошло что-то непонятное: Бисмарк провозгласил отказ от войн. И в то время как другие европейские государства захватывали территории под колонии на других континен­тах, он строго ограничил колониальные притязания Германии. По его мнению, Германии требовались не лишние территории. Самой важной проблемой была безопасность. До конца своей жизни он боролся за поддержание мира в Европе и за предотвращение войн. Все отмечали, что с годами в нем произошли разительные перемены: он стал мягче, мудрее. Но они не понимали истинной причины: это был последний, финальный ход в его грандиозном плане.

Царь, суфий и хирург

Однажды в незапамятные времена повелитель Тартарии прогуливался с несколькими спутниками из числа приближенных. У обочины дороги стоял абдал (странству­ющий суфий), который выкрикивал: «Тот, кто даст мне сто динаров, получит от меня хороший совет!»

Царь остановился и сказал: «Абдал, что это за совет, который ты даешь за сто монет?» — «Господин, — ответил абдал, — прикажи, чтобы мне дали деньги, и я немедленно открою его тебе». Царь так и сделал, ожидая услышать что-то необыкновенное. Дервиш сказал ему: «Вот мой совет: никогда не начинай дела, не предусмотрев, чем оно может окончиться».

При этих словах свита и все вокруг стали смеяться и говорить, что абдал поступил мудро, потребовав деньги вперед. Но царь ответил: «Нечего смеяться над хорошим советом, который дал мне этот абдал. Всем известно, что мы должны хорошенько думать, прежде чем сделать что-то. Но мы повинны в том, что каждый день забываем об этом, и последствия плачевны. Я очень ценю совет этого дервиша».