Роберт Грин - 48 законов власти

Цао Цао поддерживал в армии строгую дисциплину и имел целую сеть информаторов. Его шпионы вскоре сообщили про жалобы и пересуды солдат о том, что он живет хорошо, в то время как они голодают. Может, Цао Цао хранит продукты для себя, перешептывались солдаты. Поползли слухи о том, что Цао Цао, должно быть, хочет спровоцировать мятеж. Он вызвал к себе начальника продовольствия.

«Я хочу попросить тебя одолжить мне кое-что, и ты не должен мне отказать», — сказал ему Цао Цао. «О чем вы?» — спросил тот. «Я хочу одолжить твою голову, чтобы показать ее войску».— «Но ведь я ничего плохого не сделал!» — вскричал начальник. «Я знаю, — промолвил Цао Цао со вздохом, — но если я не казню тебя, солдаты взбунтуются. Не печалься — после твоей смерти я позабочусь о твоей семье». У начальника продовольствия не было выбора, и он подчинился своей участи. Его казнили в тот же день, выставив голову на всеобщее поругание, после чего ропот среди солдат прекратился. Даже те, кто разгадал маневр Цао Цао, предпочли промолчать, ошеломленные и испуганные совершившимся насилием. Большинство же приняло его версию относительно того, кто виноват, предпочитая верить в мудрость и честность Цао Цао, а не в его некомпетентность и жестокость.

Цао Цао пришел к власти в чрезвычайно неспокойное время. Борясь за превосходство в распадающейся империи Хань, неприятели наседали со всех сторон. Сражение за Срединную равнину оказалось более трудным и выматывающим, чем предполагалось, деньги и продовольствие были постоянной заботой. Неудивительно, что под таким давлением обстоятельств военачальник забыл своевременно распорядиться о подвозе провизии.

Когда стало ясно, что задержка с поставками оказалась серьезнейшей ошибкой и что армия вот-вот взбунтуется, у Цао Цао было две возможности: признать свою ошибку и попытаться оправдаться или же найти козла отпущения. Так как Цао Цао очень ясно понимал механизмы власти и осознавал значение имиджа, говоря современным языком, то он не колебался ни минуты: выбрав наиболее подходящую жертву, он немедленно расправился с ней.

Случайные ошибки неизбежны — ведь мир так непредсказуем. Людей власти, однако, губят не ошибки, а то, как они их исправляют. Подобно хирургам, они должны удалить злокачественную опухоль быстро и радикально. Извинения и оправдания — слишком тупые инструменты для подобной операции, власть имущие их избегают. Принося свои извинения, вы приоткрываете лазейку для сомнений в вашей компетентности, ваших намерениях, заставляете подумать о том, сколько других ошибок вы, возможно, совершили, не раскаявшись. Извинения никого не удовлетворяют, оправ­дания вызывают у всех чувство неловкости. Ошибка не исчезает из-за принесенных извинений, она усугубляется и воспаляется. Лучше уж обрезать все разом, отвлечь от себя внимание окружающих, сфокусировав его на подходящем козле отпущения, прежде чем люди успеют осознать вашу ответственность или, быть может, вашу некомпетентность.

Я скорее предам весь мир, чем позволю миру предать меня.

Военачальник Цао Цао, 155—220

Много лет Чезаре Борджиа воевал за власть над значитель­ной частью Италии во имя своего отца, папы Римского Александра. В 1500 году ему удалось захватить Романью. Этой провинцией в Северной Италии долгие годы правила череда алчных господ, умножавших свое личное богатство. Не имея полиции или других дисциплинарных сил, Романья скатилась к полному беззаконию, целыми областями управляли воры и враждующие между собой семьи. Чтобы установить порядок, Чезаре назначил главным комендантом города некоего Ремирро де Орко, властного и жестокого человека, по словам Никколо Макиавелли. Чезаре дал де Орко не­ограниченные полномочия.

Приступив к делу с энергией и решительностью, де Орко установил жестокий, безжалостный порядок в Романье и вскоре устранил почти всех нарушителей закона. Но в своем рвении он порой заходил слишком далеко, и спустя один-два года местное население стало бояться и ненавидеть его. В декабре 1502 года Чезаре предпринял решительные действия. Сначала он постарался, чтобы стало известно, что он неодобрительно отзывается о жестокости и зверствах де Орко. Затем 22 декабря по его приказу де Орко был помещен в тюрьму города Сезена, а когда на следующий день после Рождества горожане проснулись, на городской площади их ожидало странное зрелище: обез­главленное тело де Орко, облаченное в роскошные одежды с пурпурным капюшоном, насаженная на пику голова, окровавленный нож палача и плаха возле головы. Макиавелли так заканчивает свои комментарии к этому событию: «Жесто­кость этой сцены ошеломила людей и вызвала их удовлетворение».

Чезаре Борджиа был истинным мастером в играх власти. Он всегда планировал свои действия на много ходов вперед, расставляя соперникам хитроумнейшие западни. За это Макиавелли превозносил его в своей книге «Пра­витель».

Чезаре предвидел будущее Романьи с удивительной ясностью: только безжалостное правосудие было способно установить порядок в провинции. Процесс затянется на многие годы, и вначале люди будут приветствовать порядок. Но постепенно у него появится все больше врагов, и граждане начнут взывать о смягчении такого мучительного для них порядка. Сам Чезаре не хотел поэтому, чтобы его имя ассоциировалось с этим жестким законопорядком, ведь ненависть народа вызвала бы впоследствии множест­во проблем. Вот он и выбрал человека для выполнения грязной работы, зная наперед, что, когда работа будет сде­лана, голова де Орко закрасуется на пике. Кандидат на роль козла отпущения в этом случае был намечен с самого начала.

Если в случае с Цао Цао козлом отпущения стал совершенно невинный человек, то в Романье он был опасным оружием из арсенала Чезаре, с помощью которого Чезаре удалось сделать черновую работу, не обагрив кровью собственные руки. В этом втором варианте важно отделить себя от этого человека — либо бросив его на произвол судьбы, либо даже, как сделал Чезаре, самому свершив над ним акт справедливого — в глазах всех —возмездия. Вы должны не только не быть замешаны в деле, но и произвести впечатление человека, способного навести порядок.

Афиняне постоянно содержали за счет государства немалое количество опустившихся и бесполезных существ; а когда над городом разражалось какое-либо бедствие — чума, засуха или голод... [этих козлов отпущения] выводили... и приносили в жертву, обычно побивая камнями за пределами города.

Из «Золотой ветви»

сэра Джеймса Джорджа Фрейзера,

1854–1941