Ольга Горовая - Дурман

- Что-то случилось, Виталь? - не поняла ситуации Таня, вспомнив, что ему сейчас уезжать надо. Может в салоне какие-то проблемы? Или опять с перевозчиками…

Он покачал головой, затушив сигарету в пепельнице.

- Все хорошо, Зажигалочка, так, мелочи надо утрясти, - Виталий протянул руку и погладил ее под волосами, щекоча затылок. Знал, что ее это всегда будоражит.

Вроде бы нормально, спокойно глянул, вновь посмотрел на дорогу.

И Таня успокоилась.

Казак высадил ее и уехал, даже не заходя в дом, а она поужинала и, от нечего делать, решила почитать. Да так и уснула. За день вымоталась, и погода за окном дождливая, убаюкивала. Смутно, через сон, почувствовала, как Виталя вернулся, забрал у нее читалку, устроился рядом, обхватив крепко двумя руками. Уткнулась носом в шею: тут кожа горячая, а на щеке - холодная. Но интересно, что все приятно, и уютно с ним невероятно. Вздохнула.

- Спи, свет мой ясный, - видимо, поняв, что она пытается проснуться, прошептал Виталий. - Отсыпайся.

Поцеловал ее в висок. И на этом Таня отключилась.

А вот утром ее ждал сюрприз.

Хороший или не очень, она не могла определиться. Не успели они сесть завтракать, как Виталий, будто только вспомнив, поднялся из-за стола, отложил сигарету, и взял что-то с одного из комодов, стоящих у дверей, из тарелки, куда они складывали ключи и всякие мелочи.

- На, Танюш. Это твоя карточка, - он положил перед ней на стол кредитную карту. - Счет - общий с моим, можешь использовать спокойно. Сколько тебе необходимо.

Сел на свое место, около нее, и снова принялся курить, запивая никотин кофе. Ну, точно, как с ключами.

Таня вздохнула и уже открыла рот, чтобы спросить “зачем?”, как Виталий хмыкнул:

- Даже не пытайся,- отрезал он. Отодвинул пепельницу и взялся за свой завтрак. - Вчера все решили. Еще раз повторить? - Виталий заломил бровь, посмотрев прямо на нее.

Таня выдохнула. И молча посмотрела на него. Сидит с таким видом, будто все по боку. А смотрит напряженно, в глазах что-то мутное вертится. И красивый такой, вот не может она смотреть на него без внутренней дрожи. Ворот рубашки еще не застегнут. Не очень Виталя любит галстук, всегда в последнюю очередь надевает, а то и вовсе без него обходится, даже под классический пиджак. У Тани же дрожь по спине идет, когда на него такого смотрит. Когда первый раз “при параде” увидела, вообще оторопела. Как с картинки. Хоть на разворот журнала бери. Просто таки ощущалось в нем что-то “чисто мужское”, настоящее. Не могла этого сформулировать или объяснить. Но смотрела и чувствовала это что-то в Виталии. Мужчина. Не внешне, а внутренне именно. Такой, каким и должен мужчина быть.

Она так много мелочей о нем узнала за эти месяцы: что ему нравится в одежде, а что из еды любит; как хмурится, когда злится, а пытается этого не показать; и как, наоборот, старается улыбку спрятать за хмурым видом. Изучила, как кривляется перед зеркалом, когда бреется, причем, специально гримасничает, когда видит, что она им любуется, и смешит ее больше. И еще десятки, сотни мелочей и нюансов, западающих в душу, проходящих сквозь Таню насквозь, словно пропитывающих ее этим мужчиной. До макушки наполняющих им, одурманивая без надежды на хоть какую-то ясность разума. И видела, вроде, в своей жизни примеры, как можно помешаться на другом человеке, чего только любовь Михаила к ее матери стоит, да и ответное чувство ее к Мише. Но даже вообразить не могла, как это, самой переживать.

Вот и сейчас, смотрела на Виталю, и слова забыла. Да, что там, мысли растеряла! Не помнила уже, о чем они говорили. Просто любовалась любимым мужчиной. И ведь уже который месяц разглядывала его до мелочей, а все больше проникалась им, все глубже “падала в него”, и любила все сильней. Присмотреться бы уже и немного остыть, успокоиться, оклематься, что ли. А не выходило ничего.

Сегодня, может, судя по рубашке, Виталя и свободней стиль выберет в одежде. Серо-стальная ткань так здорово к его глазам подходит, оттеняя крапинки, про которые когда Таня упоминает, Виталя смеется. Хочется наклониться и прижаться губами в расстегнутом вороте к маленькой ямке в основании его шеи, где ключицы сходятся. И подбородок поцеловать, чтобы расслабился. Потому что видно, как из-за его напряжения в ожидании ее ответа, мышцы выступили под кожей, и желваки “заиграли” на щеках. И что ему сказать? Ведь, правда, имеет же право о ней заботиться и подарки делать. И не сказать, что содержит, она же и сама работает…

Нет, вот точно, просек он ее слабость по отношению к нему. И, ведь, использует же на полную! И упрямый. Упертый, даже. Решил что-то - все, не свернуть его в сторону. До конца давить будет.

- Давай, может, все-таки вскладчину? - неуверенно предложила она.

Казак посмотрел на нее еще секунды три с тем же напряженным выражением, а потом так улыбнулся, что у Тани вообще, все внутри сжалось, а потом задрожало. Будто те самые “бабочки в животе”.

- Если тебе так проще будет, свет мой ясный, можем и так, - наклонился и поцеловал ее в губы. - Только карточку возьми, я тебя прошу, и пользуйся. Сделай мне приятное, пожалуйста. На кого мне еще их тратить, как не на тебя? Для чего?

Вот же ж! Ну как ему хоть слово сказать, когда Виталий так на нее смотрит? У Тани все аргументы пропадали. Ведь правда же, не плохо, что он больше зарабатывает. И понятно, что ее зарплата, хорошая для среднестатистического наемного рабочего, кажется ему “каплей в море”, наверное. И живут же вместе. А Таня никогда не понимала ситуаций, когда в отношениях какие-то разграничения начинаются: тут мое, а там твое, а смешивать нечего. Было у нее такое, только, ведь, не отношения это. Теперь она хорошо знала, да и тогда - неправильность чувствовала. Ненормально такое. А вот, поди ж ты, сама из-за непонятного и ничем не обоснованного страха в какие-то глупые претензии скатывается. Вместе, так вместе. Пусть это, все-таки, и еще один шаг “на глубину” отношений. Тоже, иная степень доверия и с его, и с ее стороны. Еще плотнее и ближе. Так ведь сама же решилась, начав еще с переезда.

- Хорошо, Виталь, но только и мою зарплату тогда, на двоих.

Он еще раз улыбнулся, причем, как бы еще не пытался смех подавить, но кивнул, вроде бы, серьезно. И Таня вернулась к своей тарелке, все-таки с подозрением косясь на карточку, лежащую перед ней. Но забрала ее потом и положила в кошелек. Проверять остаток счета было даже страшно.

-Я тебя заберу, - предупредил Виталий, высадив ее у клиники.

Она не спорила, только улыбнулась и поцеловала его

Таня обернулась и помахала ему перед тем, как закрыть за собой дверь клиники. Казак понял, что улыбается. Эх, точно Зажигалочка: сама горит и ему светит. И чтобы там у него не происходило, а с Таней поговорит, обнимет, просто улыбку увидит - и уже не понимает, когда начинает улыбаться и насвистывать. Хотя, вроде, и сам никогда ипохондриком не был. Батя, тот его, вообще, все время балагуром да шутником называл. Но в последние годы Виталий как-то слишком загрузился серьезностью ситуации, а как начал все один тянуть, вообще не до веселья стало. А Таня… Не мог сказать, в чем ее секрет. Только рядом с ней все становилось проще и легче, и весь этот груз ответственности не так давил. Будто бы смысл появился во всем, что делает, которого последние годы уже и не видел, и не ощущал. Да, для Бати старался, чтоб не подвести. Да и вину, вроде, чувствовал, что Димка на зоне, а он здесь, жизнью наслаждается. А Таня словно встряхнула его, вернула вкус к этой самой жизни. Новый смысл дала.