Ольга Горовая - Дурман

Такая домашняя уже, переоделась в хлопковую майку, достающую ей до бедер. Из-за жары, видимо, поленилась еще что-то одевать. И щеголяла сейчас перед ним своими обалденными бедрами, соблазняла контурами груди без бюста под тканью.

А Виталий все еще стоял, как последний дебил, держа пистолет в руках.

- Я тебя уже не дергала, помнила про важную встречу, сама водителя набрала…

И вот тут она, наконец, увидела оружие.

Замерла, не дойдя до него два шага. Лицом побелела, уставившись на пистолет, как на бомбу, ей-Богу, которая, к тому же, вот-вот взорваться уже должна. И так и не договорила, что собиралась.

Казак тоже молчал, пока не уверенный в том, как она отреагирует и что стоит сказать. И напряжение от того, что так все сложилось, и, в тоже время, такое тепло внутри от того, что дома уже, рядом с ним!

И все же, ситуация, как он понимал, не располагала сейчас к сантиментам. Видит Бог, несмотря на все свои чувства к ней, и потребность в Тане, он до сих пор не смог бы прогнозировать, что именно она способна отчебучить, и к каким выводам может прийти. Однако, решил не пускать ситуацию на самотек.

- Хорошо, что ты дома уже, Танюша, - выдвинул ящик стола и спрятал пистолет. - А я - как раз собирался за тобой ехать. Соскучился - просто жуть, как.

Говорил спокойно и легко, словно бы не видел, что она все еще в ступоре и пялится на стол. И руки у нее дрожать начали. Да так, что сок расплескался на пальцы, на пол.

Виталий быстро подошел и забрал стакан. А она и не заметила даже, кажется. Только перевела на него взгляд. А глаза такие испуганные и… Будто побитые.

Так глянула, словно Виталя ударил ее. И ему от этого самому, словно в солнечное сплетение кулаком засадили.

- Пошли, что ли, пообедаем, Танюш. А то, так и не сложилось у меня с этим сегодня, - привлек к себе.

Сжал в руках до хруста в костях. А ее трясет. Да и его выворачивает от этого взгляда. От ее страха. И от дрожи этой, которая на его мышцы передается. А еще от того, что молчит. Так ни слова и не говорит. И в руках его, словно ледышка.

Потянул к выходу, но Таня не поддалась. Так и осталась на месте.

- Это пистолет, Виталя, - почему-то зашептала. - Пистолет…

И все еще на стол смотрит.

- Я в курсе, что не автомат, Таня, - он сильнее обхватил ее плечи, и снова потянул Таню прочь из кабинета.

В этот раз она поддалась, позволила себя вывести в коридор. Даже до кухни дошли, видимо потому, что она все еще была ошарашена. Смотрела только перед собой. Он усадил ее на стул, впихнул в руки полотенце, чтобы она от сока пальцы вытерла. А сам пытался создать видимость обыденности и стандартности ситуации. Открыл холодильник, осматривая выбор:

- Ты ела уже? Или со мной будешь? Что хочешь: тут балык есть и отбивные. Или, просто, овощной салат с сыром из-за жары? - начал перечислять, только, чтобы паузу заполнить, чтобы не оставалось тишины для глупых мыслей.

А Таня сидит и полотенце в руках мнет. Так и не вытирая пальцы. Смотрит на пол, не поднимая головы, не интересуясь содержимым холодильника. И ему уже есть не хочется. Аж мутить начало, потому что в воздухе вновь гнильцой потянуло, вонью ее мыслей, о которых Казак, вроде бы, только догадывался.

- Таня, - захлопнул холодильник и посмотрел прямо на нее.

Она не отреагировала. Только слабо вздрогнула.

Казак подошел ней впритык и присел на корточки, заглядывая в глаза Тани. Неудобно. Сам уперся коленями пол. Вытер ее руку и полотенце отложил. Обхватил бедра Тани руками, обнял ее за пояс. Осторожно, стараясь часами не царапнуть. Уткнулся лицом в живот, задрав футболку, прижав к себе, ощущая, как ее волосы ему затылок щекочут. Прошелся губами по коже.

И хорошо так. И почти физически больно от ее молчания. А внутри что-то кислотой жжет нутро. Сам же знает, что лукавил, пользовался недомолвками, вот оно и всплыло. А теперь за это расплачиваться надо.

- Свет мой ясный, ну что такое? - запрокинул голову и вновь глянул Тане в лицо.

А она все такая же потерянная сидит и губу кусает.

- Зачем тебе пистолет, Виталь? - совсем тихо. И с таким вдохом в конце, что понял, слезы давит.

Блин! Ему за нее больно стало. Знал потому что, видел, что Таню из-за этих гормонов реально на «американских горках» настроения качает. Там, где раньше могла и нормально отреагировать, услышать его, сейчас в слезы ударялась. Иногда, вообще, без повода, от какой-то фиговой рекламы по «ящику». Вот и сейчас уже губы поджимает, потому что дрожат.

- Таня, давай, мы не будем об этом говорить, ок? Это тебя не должно волновать…

- Виталь, ты шутишь? - она как-то хмыкнула и шмыгнула одновременно. - Мой муж ходит с пистолетом, а меня это волновать не должно? Он хоть зарегистрированный? На него есть разрешение? - она обхватила ладонями его лицо.

Казак повернул немного голову и поцеловал ее ладонь в самом центре. Вновь исподлобья на Таню глянул.

- Танечка, у нас нельзя зарегистрировать короткоствольное огнестрельное оружие, думаю, ты и без меня это знаешь. Давай, закроем тему. Тебя это не должно волновать, и все. Давай считать, что ты не видела ничего, - он привстал и прижался ртом к ее губам.

Обхватил плечи, растирая их руками. Жара же, а ощущение такое, будто она вся заледенела, просто инстинктивно хочется ее растереть.

Таня на поцелуй не ответила. Отодвинула голову назад, не отводя взгляда.

- Ты дал мне обещание, Виталь. Я очень хорошо помню. И после этого, после того, как ты пообещал полностью покончить с криминалом… Вижу тебя с пистолетом? - она ссутулилась. - Зачем? Что ты делал с оружием? Ведь, до этого, не использовал? Или, просто, я - глупая, и не замечала? А тут - зашла не вовремя? Все тебе испортила?

Он полностью встал и глянул на нее сверху вниз. Сжал зубы, понимая, что разговор не в ту степь заходит, вообще. Отвернулся.

- Таня, если я тебе скажу: уволься из клиники, ты в тот же день уйдешь? Сумеешь? Вот просто развернешься, оставив всех своих пациентов и коллег? Подставив друзей? - Виталий подошел к шкафам и вытащил сигареты, прикурил, затянулся.

Меньше всего, сидя сегодня с Федотом и скучая по Тане, он мог представить, что ситуация вот так вывернет, чтоб его!

- У вас есть контракт, в котором указано, что ты обязан отработать две недели, после подачи заявления об увольнении? - теперь в ее голосе, наряду со слезами, отчетливо звучал и сарказм.

Казак развернулся. Задело. Даже по столу захотелось садануть ладонью. Вместо этого, медленно выдохнул дым.

И напомнил себе, что, в принципе, Тане есть, с чего выставлять претензии. Он не посвящал ее в детали. Предложил на его решение положиться без всяких пояснений.

- Таня, ты не маленькая, и не можешь не понимать, что просто так, взять и уйти за день, когда все сейчас на мне завязано, я не могу. Тем более, пока Дима сидит. Да и потом, мне надо будет ему помочь на первых порах…