Ольга Горовая - Дурман

В общем, с одной стороны стало легче, не поспоришь: они вместе и нет боли, нет обид уже, нет непонимания. С другой же стороны у Тани создалось такое ощущение, что напряжение вокруг них только нарастает. И не скажешь ничего, не спросишь. Казак и так старался рассказывать ей многое. То, что считал допустимым для Тани знать. Об остальном просто молчал, а она пыталась не задавать сложных в этом плане вопросов.

Однажды утром Виталию позвонили. Рано, еще и шести не было. Таня проснулась, когда муж подскочил. И подложив руку под голову, наблюдала за тем, как Виталя улыбнулся ей, уже отвечая на вызов, взял пачку сигарет, зажигалку и вышел через стеклянные двери. Он говорил на террасе, несмотря на холодное утро конца ноября, и курил параллельно. Часто такое устраивал, не слушая, когда Таня пыталась причитать, что заболеет. Казак смеялся и напоминал, что у него организм закаленный, и нечего ему расхолаживаться, а то привыкнет к теплу, потом от любого насморка будет с ног падать. Таня устала его переубеждать, что должен присутствовать хоть какой-то здравый смысл. Потому и сейчас только грустно наблюдала за ним через стеклянные двери. Ей самой даже под одеялом было зябко от влажной и туманной погоды на улице.

- Танюш, свет мой ясный, дело есть.

Виталя вернулся в спальню и нырнул к ней под одеяло, заставив Таню взвизгнуть, когда обхватил ее ледяными руками. Рассмеялся, не пустил, прижался ко рту такими же холодными губами.

- Виталь! - у нее вся кожа пупырышками покрылась, Таню затрясло от холода. - Ну что ты творишь!

Вроде и рассердилась, а все равно тянуло рассмеяться, не удержала улыбки, слишком бесшабашно и проказливо муж смеялся.

- Что случилось? - со вздохом попыталась устроиться на его холодном плече.

- Заболей сегодня, Тань, - крепче прижав к себе ее голову и намотав волосы на свои пальцы, попросил вдруг Казак.

Велел даже.

Таня удивленно моргнула. Попыталась глянуть на него с недоумением, только муж не позволил ей сдвинуться с места.

- В смысле? - уточнила она.

- В прямом, Танюш. - Голос Виталия утратил веселье. - Позвони в клинику и скажи, что простыла. Дня три тебя не будет точно.

У нее холодок прошел по спине. И дело было не в температуре кожи Казака. Да и в желудке какой-то ледяной комок появился.

- Что случилось? - вышло хрипло и испуганно, а не спокойно, как Тане хотелось.

Но это заставило Виталия все же глянуть ей в глаза.

- Нормально все, не нервничай. Правду говорю, - он коротко прижался к ее губам. Нахмурился. Резко выдохнул. Уткнулся носом в ее макушку. - Димка уедет на несколько дней. Все на мне будет. Помоги, Танюш, давай, я хоть про тебя волноваться не буду, а? Посидишь дома в тепле и уюте, под опекой. Я еще несколько человек пришлю, будут за территорией приглядывать.

И хотела бы, не смогла бы отказать, наверное. Такое выражение было в словах Витали, такая искренняя тревога! Забота и беспокойство о ней. И руки обнимали ее так крепко, что просто не имелось шанса не ответить на его просьбу. Как она могла любимому еще больше жизнь усложнять? И так ему нервы уже истрепала.

Потому глубоко вздохнула.

- Хорошо, Виталь, сейчас в клинику позвоню, - шумно выдохнув, согласилась Таня.

- Спасибо, Танечка! Спасибо, свет мой ясный!

Он жадно набросился на ее губы.

Уже горячо, обоих в жар от такого поцелуя. И ладони Виталия по ее спине обжигающие тропинки прокладывают. И она за него цепляется. Потому что и тело горит, и душе страшно, и показывать ему последнее нельзя. Начнет больше волноваться и переживать, что ее «равновесие» нарушает. Ответила на поцелуй со всей своей любовью, потребностью в нем.

Тяжело ей эти дни дались. Невыносимо и муторно. Почему-то чувствовала себя так, как когда впервые ушла от Казака. До боли в груди, до дрожи в пальцах. Говорила едва-едва, нервный комок горло перекрывал то и дело. Потому и в клинике поверили, даже не усомнился никто, что и правда Татьяна Николаевна заболела. А у нее внутри все заиндевело, кажется, покрылось изморозью, как ветки деревьев за окнами дома, где первый ночной мороз «прихватил» туман, словно белым бархатом березовую рощу «зачехлил». И Таня бродила по дому, будто призрак. Охранники осматривали территорию, периодически обходили дом, стараясь ей не очень мелькать перед глазами. А Таня их и так не видела. Старалась сосредоточиться на чем-то, и не выходило. Безумно, до крика в груди из-за страха, хотелось мужу позвонить. Но он попросил ее ждать, пока сам позвонит. Дел много. И она напоминала себе об этом каждые две минуты. Даже сообщение не решалась послать.

Этой ночью Виталя домой не приехал. Позвонил ей, объяснил, что не может вырваться, и еще ночью встреча важная будет. Не хочет ее тормошить. Она слышала, что он и сам уже на нерве, взведен, напряжен. Едва сдерживается. Кто-то из парней зашел к нему в кабинет, пока Виталя с ней говорил, Таня слышала какие-то вопросы на заднем фоне. Виталя его таким матом покрыл, что ей и стыдно стало, и смешно одновременно. А ведь это он еще и трубку прикрыл, чтобы она не слышала.

- Прости, Танюша, - понял муж, что все равно «спалился». - Задергали уже. Внятно сказал, чтоб пять минут меня не трогали. Нет, лезут, бл****!

- Мы уже минут пятнадцать говорим, Виталь, - с улыбкой заметила она.

- Да? - искренне удивился муж. - Серьезно? Блин! Мне мало! Мало тебя, до крику просто. Хочу, чтобы рядом со мной была. Чтоб на коленях сейчас сидела. И обнимала. Чтоб запахом твоим дышать. А кричала ты… - его голос охрип.

И она сказать ничего не могла. Оба утро вспомнили и страсть, от которой Таня и правда в голос кричала. И его хриплый стон.

- Люблю, - сипло выдохнула в трубку. - Скучаю жутко, - призналась.

- Не больше, чем я, - хмыкнул Казак.

- Береги себя. Пожалуйста, - оно само вырвалось. Таня и напоминала себе, вроде. А не удержалась.

- Я стараюсь, Танюша, поверь мне.

Она верила. Но и получасового разговора оказалось мало. И заснуть ночью не смогла. Утром две чашки разбила, одну за другой. Потому что ее еще больше трясло, теперь и от усталости, от нервного истощения, и от страха за любимого, который никуда не делся. Хорошо, что парни, которых Виталя прислал, сделали вид, что ничего не случилось, просто помогли собрать осколки.

Снова бродила по дому, словно привидение. Наглоталась кофе, а ее от него только больше телепать начало. Усидеть на месте не могла. В ванну добраться не получалось, ходила из комнаты в комнату, растрепанная и взъерошенная, в футболке Витали, в которой и спать пыталась. Перечитывала в сотый раз сообщение, которое он ей утром сбросил.

И вообще не ожидала, что сам Виталя ввалится в дом посреди дня. Такой же измотанный и дерганый, как она. Притащил ей целый ящик облепихового чая, который его водитель занес в кухню. А сам Казак ее в охапку сгреб.