Voronkov - Harbin

Голос у него спокойный, ровный, однако в нем постоянно присутствовала некая нервинка. Кажется, вот сейчас у него сменится настроение, и он на пример Муссолини начнет, бешено жестикулируя руками, сыпать цитатами из фашистских талмудов.

Болохов покачал головой.

– У вас несколько неверная информация, – заметил он. – Видите ли, я художник, и в РОВСе мне просто выделили мастерскую, – пояснил он.

– Вот как? – поднял брови Константин. – Наверное, всяких там генералов престарелых рисуете? Но это все нафталин! Скоро вам начнут заказывать иные портреты.

«Не твой ли?» – подумал Александр, но вслух сказал другое:

– Возможно, и так…

– Да не возможно, а точно! – громко произнес Константин. – Скоро весь мир услышит о новых русских героях. Вот попомните мои слова!.. – Он сделал паузу, чтобы собеседник переварил его слова. – Ну а вам я советую бросить этих всех «бывших» и вступить в нашу организацию, – неожиданно предложил он. – За нами будущее. А эти… – Он обвел глазами фойе. – Эти все нужны нам постольку-поскольку… Придет время – и они станут прислуживать нам. Ну а коль не станут…

Он многозначительно посмотрел на своих товарищей, вызвав у них дружный смех.

Они еще о чем-то немного поболтали, после чего Болохов решил вернуться к своей компании.

Оказывается, пока он отсутствовал, к ним присоединился начальник контрразведки РОВСа Одоевцев. Тот пришел в собрание один, потому как, по слухам, жена у него осталась в России, а здесь он вел аскетический образ жизни. На сей раз он, как, впрочем, и ротмистр, предпочел военной форме вечерний цивильный костюм. Отведя Сергея Федоровича в сторонку, он вроде как пытался в чем-то убедить собеседника.

– Я вам говорю, ротмистр, что вы ошибаетесь! – долетела до слуха Болохова брошенная Одоевцевым фраза. Шатуров хотел ему что-то ответить, но в этот момент заметил приближавшегося к ним Болохова.

– Ладно, Юрий Анатольевич, об этом мы с вами позже поговорим, – сказал полковнику ротмистр, переключая все свое внимание на Александра. – Ну вот и наш уважаемый Александр Петрович! Как там у Пушкина?

Вот мой Онегин на свободе; Острижен по последней моде, Как dandy лондонский одет…

Он улыбнулся и тут же: – Ну и какое впечатление произвел на вас наш главный фашист? – спросил он его.

– Я бы сказал, положительное, – ответил тот, не забыв кивком головы поприветствовать полковника.

– Вы не шутите? – удивленно посмотрел на него ротмистр.

– Нисколько! Этот человек достаточно умен и образован, при этом он люто ненавидит советскую власть… – заметил Болохов.

Он мельком взглянул на Одоевцева – хотел понять, какое впечатление на него произвело такое заявление. Но полковник был невозмутим.

– На словах все мы люто ненавидим Советы… – сказал он и как-то странно посмотрел на Александра. – А учинишь иному такому ненавистнику допрос с пристрастием – так он тут же и снимет с себя маску. Вам, случайно, не приходилось встречать таких людей? – спросил он его.

Болохов пожал плечами.

– Слава богу, пока нет…

– Ну-ну… – усмехнулся Одоевцев. – Кстати, господин Болохов… Я вам готовлю сюрприз… Вы говорили, что воевали в армии генерала Юденича? Так вот, на днях к нам из Шанхая приезжают два офицера – оба ваши однополчане. Надеюсь, вам будет с ними что вспомнить.

Он пристально смотрел в глаза собеседнику – будто бы пытался уловить его реакцию. Но у того, кажется, не дрогнул ни один мускул на лице. «Ой, блефуешь полковник», – подумал Болохов. А может, нет? Может, и в самом деле ты решил устроить мне проверку?

– Счастлив, если это и впрямь окажется кто-то из наших! – не теряя самообладания, произнес Александр. – А то я уже и надежду всякую потерял… Да, вы правы, это будет для меня настоящий сюрприз! Так что за мной коньяк… – улыбнувшись, подмигнул он Одоевцеву.

Тот хотел ему что-то сказать, но в этот момент из-за спины полковника показалось довольное лицо Карсавина. Тот уже, видно, успел сбегать в буфет и опрокинуть рюмку-другую коньяка.

– Господа, предлагаю после концерта всей компанией отправиться в ресторан! – громко произнес он. – С дамами я уже говорил – они не против.

– И мадмуазель Гридасова согласна? – машинально спросил Болохов.

– И она, и ее подруга…

– Ну тогда и разговора нет! – обрадовался ротмистр. – Может, и вы присоединитесь к нам? – ради приличия спросил он Одоевцева, наверняка зная, что тот откажется, сославшись на дела, но полковник с радостью принял его предложение. О, черт! – чуть не вырвалось у Шатурова. Чтобы скрыть огорчение, он решил переключить внимание полковника на Бориса. – Кстати, вы не знакомы? – обратился он к нему. – Нет? Тогда давайте я вас друг другу представлю… Карсавин, Борис… Я запамятовал, как вас по батюшке? – спросил он коммерсанта. – Платонович?.. Ну вот… Человек к нам из Аргентины приехал – будет торговать здесь вином. Так что прошу любить и жаловать… А это, – устремил он свой взгляд на полковника, – Юрий Анатольевич Одоевцев… Начальник контрразведки РОВСа. Вас не страшит такое знакомство? – улыбнувшись, посмотрел он на Карсавина.

Тот усмехнулся.

– Если бы я, Сергей Федорович, всего боялся, то давно бы умер от инфаркта, – сказал он. – И вообще мы же не в совдепии. Здесь мы все заодно…

Полковник пристально посмотрел на него, от чего у Бориса похолодело в груди. Тот будто бы в душу к нему заглянул.

– Очень рад… – коротко проговорил Одоевцев и протянул ему руку. – Так говорите, торгуете вином?

– Точно-с так… – подтвердил Карсавин. – Первая партия аргентинского вина уже на подходе.

– Но, однако же, вы русский? – произнес полковник. – А почему тогда Аргентина?

– Так ведь и вы русский, а живете, черт знает где… – усмехнулся Борис. – Все мы, господин Одоевцев, изгои, поэтому нам держаться друг друга надо. А вы вместо этого готовы всех подозревать… Вижу-вижу, как вы смотрите на людей – будто бы мысли их пытаетесь прочесть…

– Привычка… – нахмурил брови полковник. – Вот когда мы покончим с Советами, тогда…

Договорить ему помешал раздавшийся за его спиной чей-то радостный возглас.

– Сашка! Болохов!.. Ты ли это?..

Услышав свое имя, Александр замер. Черт! Да кто же это?.. Он стал медленно поворачиваться, стараясь не выдать волнения, но уже в следующую секунду глаза его заблестели, а лицо озарила счастливая улыбка. Да это же Аркашка Туманов! Спрятался за рыжей бородой и думает, я его не узнаю…

Они бросились другу к другу навстречу и по-мужски крепко обнялись. Все, кто был рядом, с любопытством и умилением наблюдали эту сцену. Даже у Одоевцева в эту минуту, казалось, ожило лицо, и он перестал хмуриться.

– Сашка! Родной!.. Вот не ожидал… Вот не ожидал… Живой! Слава Богу! А то я уже ненароком подумал… – Голос у Аркашки дрожал, и на глазах показались слезы.