Reshetko - Chernovodie

Только к полудню Агафья управилась со всеми делами. На серебристом мху лежал ворох вяленого мяса.

Глава 20

Вверх по реке неторопливо скользил обласок. В обласке сидят двое – Ефим Смуров и участковый комендант Талинин. Васюган после буйного весеннего половодья давно вошел в берега, обнажив ослепительно белые пески, и только под крутоярами все еще злобствовал, бессильно тычась привальным течением в глинистые берега. В омутах, затененных нависшим черемушником, нет-нет да сплавится крупная рыба, блеснув на солнце серебристой чешуей.

– Язь жирует! – односложно заметил Смуров. – Много его в реке. – Он отложил на время весло и вытер рукавом рубахи мокрое от пота лицо. – Уж больно сильно парит! – Ефим посмотрел на полуденное солнце, висевшее над головой в белесом расплывчатом мареве, и уверенно закончил: – К ночи напарит. Беспременно быть грозе!

– Вот уж не ко времени! – озабоченно проговорил Талинин. – Еще с покосом не управились!

– А когда погода ко времени бывает? – усмехнулся Ефим. – Тут уж, паря, не зевай – успевай!

Течение подхватило неуправляемый обласок и медленно потащило его вниз по реке, постепенно разворачивая носом поперек русла. Ефим взял весло и в два, три гребка развернул обласок в нужную сторону.

– У нас тут так, паря, если жарит – успевай коси, а если распогодит – то надолго!

– Сам-то с покосом управился? – заинтересованно спросил комендант.

– Управился! – нехотя буркнул Ефим. – Много ли одной корове да телку надо!

Желая побыстрее уйти от скользкой темы, Талинин повернул разговор в другую сторону:

– Зачем в Кильсенгский бор поехал? Вроде рано еще!

– Как зачем! – Ефим скупо улыбнулся. – Там мои охотничьи угодья… Мало ли чего, избушку подправить, ловушки подготовить. Делов хватит – оглянуться не успеешь, и охотничий сезон подойдет!

Так за малозначащими разговорами не заметили, как за кормой обласка остался шестой поселок. Наконец прошли поворот, и на высоком крутояре показался седьмой поселок. Скрытое бровкой крутояра, жилье угадывалось только приглушенными человеческими голосами да густо висевшей в воздухе гарью от многочисленных костров на раскорчевке и кострищ около жилых балаганов.

С легким шипением нос обласка врезался в глинистый берег. Опершись обеими руками о борта, Талинин встал на ноги и, неловко балансируя, шагнул на голубоватый прибрежный ил. Корма разгруженной посудины легко закачалась на воде. Ефим веслом успокоил раскачивающийся с борта на борт обласок и с интересом спросил, кивая головой на яр:

– Строятся?

– Строятся! – ответил Талинин и задумчиво добавил: – Будешь строиться, если жить хочешь!

– Так, так, паря! – подтвердил Ефим. Он покачал головой и неопределенно проговорил: – Да… Нагнали, язви ее, сюда народишку! – Он посмотрел на попутчика. – Ну дак че, начальник, я поехал?

– Езжай, езжай! Спасибо, что подвез! – поблагодарил комендант Ефима.

– Не за что, все одно по пути! – проговорил Смуров и оттолкнулся веслом от берега.

– Тебе далеко еще плыть? – поинтересовался Талинин.

– Нет, паря, нет. Через пару поворотов, таска на чвор; а там, в конце чвора, и мои угодья начинаются… – ответил Ефим, загребая веслом и разворачивая обласок в нужном направлении.

Талинин еще долго стоял на берегу, провожая глазами удалявшуюся посудину. Он невольно залюбовался уверенными движениями ездока, как тот при каждом гребке веслом красиво отклонял корпус. Обласок двигался по прямой линии ровными толчками, точно строчила шов умелая швея. Наконец гребец скрылся за речным поворотом.

– Умеют же… – неопределенно, с легкой завистью проговорил Талинин. Он посмотрел вверх на крутояр, вздохнул и стал подниматься по косогору. Поднявшись на яр, комендант остановился и носовым платком вытер пот. Затем оглядел знакомую до мелочей картину, одинаковую для всех поселков. Балаганы, кострища, развешенная по кустам одежда… В отдалении белел свежерубленый сруб. Слышались голоса и стук топоров.

Комендант медленно шел по набитой тропе, замысловато петлявшей среди балаганов. Чумазые ребятишки, завидев военного, с визгом разбегались в разные стороны.

Рядом с тропой, на валежине сидел древний старик, из-за его спины выглядывала замурзанная мордашка четырех-пятилетнего мальчишки. Слезящимися, подслеповатыми глазами старик внимательно следил за приближающимся военным. Талинин остановился:

– Здорово, дед!

– Здорово, здорово, сынок! – старик задрал вверх невесомую седую бороду, разглядывая молодого коменданта, и со старческой словоохотливостью предложил: – Садись передохни, сынок! В ногах ить правды нету!..

– И то верно! – согласился Талинин, усаживаясь рядом с дедом на валежину. Он снял фуражку и снова вытер платком потный лоб.

– Жарко!

– Жар костей не ломит! – хмыкнул старик и с тревогой закончил: – Ломается, сынок, погода. Скоро заненастит…

– Вот и я думаю, – медленно проговорил комендант. – Пора готовиться к зиме. В балаганах не перезимуешь…

– Конешно, все загодя надо делать! – согласился старик. Талинин посмотрел на соседа и в свою очередь спросил:

– Сам-то, дед, чей будешь?

– Назаровы мы! – с достоинством ответил старик и слегка прижал к себе мальчишку, который, осмелев, с раскрытым ртом разглядывал военного.

– Твои, что ли, бригадирами работают? – с нескрываемым интересом спросил комендант.

– Мои, мои! – с гордостью подтвердил старик. – Старший, Иван, на раскорчевке; средний, Сергей, хоромину ладит! – Старик показал в сторону белевшего сруба. – Младший, Тимофей, где-то за рекой на покосе! А мы вот с Пашкой сидим, – старик погладил светлые волосы внука. – Один уже отработался, другому еще срок не пришел!

– Ладно, дед, сидите! – улыбнулся комендант. – Мне идти надо, еще много дел впереди! – Талинин надел фуражку и поднялся с валежины.

– Иди, сынок, робь! – дед Назаров посмотрел на собеседника и неожиданно спросил: – Старик Христораднов живой ай нет?

– Какой Христораднов? С шестого поселка?.. – переспросил комендант.

– С шестого, с шестого! – утвердительно кивнул головой дед.

– Вроде живой, у меня других сведений нет, – неуверенно ответил комендант.

– Да-а! – тихо проговорил старик. – Дружки мы с ним закадычные были… Японскую прошли: на германской в окопах вшей кормили. Вот теперь и здесь пришлось…

Талинин уже ушел, а старик Назаров все бормотал себе под нос:

– Почитай, все старики и старухи примерли. Третьеводни Кузьму на погост снесли. Старики-то ладно… Худо ли, хорошо ли – пожили; а вот молодые да ребятишки мрут… – Старик умолк и, опустив голову, глубоко задумался.

Около сруба кипела работа. Одни работники тесали стропила из соснового тонкомера, другие – кололи бревна, готовя материал на пол и потолок.