Chinenkov - Po tu storonu

– Это потрясающее признание не меняет сути дела! – ухмыльнулась комендантша. – Теперь вы ответите как за допущенные ошибки, приведшие к помешательству лётчиков, так и за убийство сотрудников лаборатории с целью замести следы своего преступления! И не надейтесь на то, что я сжалюсь и отпущу вас!

– Я был бы круглым идиотом, если бы даже допустил мысль об этом, – сказал Мартин спокойно. – Я даже придумал, как выкрутиться из «пикантной» ситуации, в каковой вдруг оказался.

– Ничего у вас не получится, доктор Боммер! – сведя к переносице брови, предупредила комендантша. – Все интриги закончены, и вы готовьтесь за всё держать ответ!

– Нет, спешу разочаровать тебя, фрау Штерн, – не согласился с ней Мартин. – Интриги не закончены, они только начинаются! Всю ответственность за свои промахи я перекладываю на твои плечи!

– На меня? – опешила комендантша. – Вы выжили из ума, доктор Боммер!

– И снова я позволю себе не согласиться с тобой, – усмехнулся Мартин. – Я был и остаюсь в своём уме и без труда докажу это, если пожелаешь.

– Сиди и не шевелись! – предупредила Герда. – Я очень хорошо стреляю и не промахнусь с такого ничтожного расстояния!

– То, что ты отличница по стрельбе, мне известно, – кивнул Мартин. – Прочёл об этом в твоём личном деле. А ещё мне известно о гибели твоих родителей в автомобильной аварии!

– Может, вам известно что-то ещё, но вас это не касается! – гневно сверкнула глазами комендантша.

– А тебе известно, что гомосексуалистов, лесбиянок и прочих извращенцев фашисты карают? – Мартин поднял вверх указательный палец и очертил им круг над головой. – В лучшем случае их сажают в концлагерь, где медленно умерщвляют наравне с евреями. Ну если тебе повезёт, то тебя быстро расстреляют или повесят! Заглянув в мой сейф, члены комиссии найдут там бумагу, в которой указано, что бабушка твоей матери Эльза чистокровная еврейка! И все поймут, что ты намеренно скрыла этот «постыдный» факт своей биографии!

Его слова прозвучали для комендантши, как взрыв бомбы. Мартин с удовольствием наблюдал, как исказилось до неузнаваемости и сделалось пепельно-серым её лицо.

– Откуда у вас эта бумага? – сказала она охрипшим от волнения голосом. – Я чистокровная немка. Я прошла не одну проверку. Я…

– Может быть, спорить не стану, – пожимая плечами, сказал Мартин. – Но бумага существует! Она фальшивая, мои друзья постарались, но… Подписи и печати на ней настоящие! Если этот документ попадётся на глаза сотрудникам гестапо, они не будут проверять его на подлинность. Они просто сойдут с ума от счастья, уличая тебя!

– Открой сейф и отдай мне фальшивку! – потребовала Герда, багровея от ярости. – Не отдашь по-хорошему, я заберу её сама, прежде убив тебя!

– Вот-вот, ты занервничала, – натянуто улыбнулся Мартин. – А ещё… Ещё я собираюсь положить тот самый яд, которым отравились сотрудники, в твою комнату, в тот самый ящик с наручниками и резиновыми фаллосами, которыми ты наслаждалась во время досуга. Видишь, я и про это знаю!

– Заткнись, гад! – взревела, выходя из себя, Герда. – Бумагу на стол ж-ж-живо, или я нажму на курок, обещаю!

– А я верю! – согласился с ней Мартин. – У тебя расстроенная психика потенциальной извращенки, и ты…

Он упал под стол прежде, чем взбешённая женщина нажала на курок. И в это время в кабинет ворвались два вооружённых солдата. Они дружно набросились на комендантшу, отобрали у неё пистолет, а руки заломили за спину.

– Капрал, – обратился Мартин, – отведите эту еврейку в лабораторию и посадите в барокамеру. Она оттуда самостоятельно не выберется. Надо же, эта чёртова жидовка чуть не застрелила меня!

Когда солдаты выводили в коридор визжащую и отчаянно сопротивляющуюся комендантшу, он добавил:

– Приставить к дверям лаборатории охрану и никого в неё не пускать до… гм-м-м… До особого моего распоряжения, пожалуй.

*

Кузьма справился с охранником легко. Когда тот вошёл в клетку, он схватил его за одежду, подтянул к себе и свернул шею. Затем обыскал карманы в поисках ключа от своих «оков», но не нашёл его. «Да, дело дрянь, – подумал он озабоченно. – И что же теперь делать?..»

Вдруг Кузьма услышал какое-то движение в коридоре и насторожился. «Ну вот, – подумал он. – Сейчас придут, обнаружат меня в “тёплой компании” с мертвецом, и… На этот раз точно казнят, а может быть, замучают до смерти!»

Он прилёг рядом с телом охранника, положил на него руку и замер в ожидании, закрыв глаза. Человек в белом халате и с маской на лице подошёл к клетке и остановился у открытой двери.

– Отец, ты жив, или…

Он не закончил фразы, приблизился и склонился над ним.

– Сынок? Ты? – Кузьма встрепенулся и присел. – Как ты здесь? Глазам своим не верю.

– Да шёл вот мимо и заглянул, – облегчённо вздохнув, ответил Дмитрий. – Я собирался убить охранника, но вижу, что ты опередил меня.

– Пришлось, – вздохнул Кузьма. – Уж очень хотелось вырваться отсюда.

– Тогда ты свободен, пошли, – сказал Дмитрий, хватая его за руку.

– Рад бы пойти с тобой, сынок, – усмехнулся Кузьма. – Только я не совсем свободен. – Он кивнул на цепь, к которой был прикован, а затем на мёртвого охранника. – Фриц осторожным оказался, без ключа вошёл.

– Молчи, не говори ничего, – прошептал Дмитрий, вскакивая. – Я сейчас, я быстро…

Он метнулся в коридор и скоро вернулся обратно.

– Всё, сейчас я освобожу тебя, отец, – сказал он, вставляя ключ в замок цепи. – Сейчас я сниму с тебя «кандалы», и… ты свободен!

16

С утра Дмитрия вызвали в лазарет в срочном порядке. Как только он появился там, едва удержался на ногах от смрадного запаха, ударившего в нос. «Именно таким, наверное, выглядит ад, – подумал он, с ужасом обводя взглядом помещение. – То, что я вижу, не поддаётся никакому пониманию! Это…»

Сумасшедшие лётчики и больные сотрудники лаборатории переполняли лазарет. Бывшие асы визжали, выли и дёргались на кроватях, а остальные… Они лежали на полу, утопая в рвотных массах.

Кое-как «раскачавшись», Дмитрий присел возле хирурга, лежавшего прямо у двери. Немец выглядел ужасно. Дмитрий заглянул ему в рот и понял, что мужчина испытывает невыносимую боль. Отёк слизистой оболочки был настолько очевиден, что относительно диагноза можно было не сомневаться – тяжелейшее отравление в чистом виде!

«Ожог слизистой оболочки вызывает сильный её отёк, – думал Дмитрий, вставая. – Обильное отделение слюны… Должно быть, больные испытывают ужасную боль, лишающую их возможность глотать. А что же присходит у них внутри? Во время вдоха слюна вместе с воздухом затекает в дыхательные пути, затрудняя дыхание и вызывая удушье. Нет, мне уже их не спасти…»

Он подозвал белого как стена посыльного.