popovy - Unknown

— Уволься. Переезжай сюда. Будь со мной.

Не могу поверить, что сказал ей это, но уже поздно. Она хочет всего меня, у неё буду весь я.

— Лаклан, — осторожно говорит она, — я не могу этого сделать.

Я откидываю голову назад, чтобы посмотреть на неё.

— Почему нет?

Она нахмуривается.

— Потому что! Я много трудилась ради той работы, которая у меня есть.

— Ты ненавидишь свою работу.

— Но все же, это моя работа. Что я буду делать здесь? Я не смогу найти работу.

— Ты можешь делать все, что захочешь.

— Ага, легко сказать. Я всю свою жизнь потратила на то, чтобы добиться того, что у меня есть, ты не думаешь, что я должна держаться за это? Это сумасшествие, отказаться от всего этого.

— Это не сумасшествие. Сумасшествие никогда не открывать новые возможности, сумасшествие никогда не использовать свой потенциал, никогда не узнать что в этой жизни заставляет твоё сердце биться чуть быстрее. Кайла, кто ты на самом деле и та, кем ты думаешь, тебе следует быть, это две разные вещи.

Она умоляюще смотрит на меня.

— Тогда кто я?

— Ты это ты, лапочка. И ты знаешь, чем ты хочешь заниматься. Джессика сказала, что поможет тебе с писательством.

— Ага, — говорит она. — Бесплатно. Писать без оплаты. Как я буду жить, пока не наработаю себе портфолио, и пока оно не станет достаточно большим, чтобы хотя бы найти работу?

— Я мог бы...

Она кладёт палец на мои губы.

— И не надо говорить, что ты мог бы содержать меня. Я знаю, что ты можешь и будешь, но я этого не позволю. Я не так воспитана. Я все делаю сама.

Я качаю головой на ее упрямство.

— Я могу помочь тебе устроиться на работу. Ты можешь работать в приюте. Как Амара.

— Амара говорит, что ты едва можешь позволить себе платить ей, — говорит она мне, и это заставляет меня скривиться, потому что я знаю, это правда. — Ты не можешь позволить платить и мне тоже.

— Я смогу, — говорю я ей. — Моя квартира в Лондоне. Я мог бы продать ее, если придётся.

— Нет, ни в коем случае. Ни в коем случае я не позволю тебе сделать это для меня.

— Почему нет?

— Потому что я...ты едва меня знаешь. Я этого не стою.

Я вздыхаю, сжимая глаза.

— Пожалуйста, не говори так. Не говори, что я не знаю тебя когда все, что я чувствую, это будто знаю тебя всю свою чёртову жизнь. Не надо так и не говори, что ты этого не стоишь. Это ведь мне решать, разве нет?

Она отводит взгляд, моргая.

— Я не хочу, чтоб ты что-то делал для меня.

— Вот незадача, лапочка, потому что, если ты хочешь остаться со мной, я сделаю все, что могу, чтобы убедиться, что ты можешь остаться здесь. Так что, только скажи. Одно твоё чертово слово и ты можешь оставаться здесь так долго, как хочешь.

— Это безумие, — тихо говорит она.

— И любовь заставляет тебя делать безумные вещи. Или, по крайней мере, так утверждают, но я начинаю думать что каждое гребаное клише - правда. Так что, просто признай это. Прими это. Будь безумной и делай эти немного сумасшедшие вещи.

— Я...я не могу, Лаклан.

Я стону, руки сжимают подушку. Я знаю что это абсолютно чертовски эгоистично просить ее отказаться от всего и остаться здесь со мной. Я знаю это.

— Если бы я мог переехать в Сан-Франциско, — медленно говорю я.

— Ни в коем случае, — говорит она.

— Ты действительно не хочешь, чтоб я был рядом с тобой?

Она берет меня за подбородок и заставляет посмотреть на неё.

— Послушай меня, — говорит она, глаза сверкают. — Ты прав, говоря что дома у меня не так уж много вещей, от которых надо отказаться.

— Я никогда этого не говорил.

— Это, правда, — говорит она. — У меня работа, которая мне не нравится, и я фантазирую, как брошу ее. И хотя у меня есть друзья, по которым я всем сердцем скучаю, и семья которую люблю больше всего на свете...я не знаю достаточно ли страха находиться далеко от них, чтобы удержать меня от отъезда. Но ни в коем случае, ни в каком вид и форме ты даже не должен рассматривать вопрос о переезде в Калифорнию. У тебя здесь карьера, и определенно чертовски хорошая карьера, и у тебя собаки и твоя благотворительность и так много всего остального хорошего. Если вообще говорить об этом, я буду единственной кому надо найти способ остаться здесь.

Моя грудь болит от возможности.

— Только скажи слово, пожалуйста. Скажи, что хочешь остаться, что ты попытаешься, и я тебе обещаю, обещаю тебе, я сделаю так, чтобы все получилось.

Она ищет мои глаза, переваривая все это. Я практически вижу, как крутятся колесики, взвешивая каждый вариант, так же как она делала в машине, когда я позвал ее сюда. Такое впечатление, что это было в другой жизни.

— Мне нужно подумать об этом, — говорит она. — Дай мне ещё неделю, и я буду знать наверняка.

Я тру губы и киваю.

— Хорошо, — говорю ей, целуя в лоб. — Спасибо тебе.

— Теперь, — говорит она, шлепая меня по заднице, — Убирайся из кровати и иди на тренировку. Достаточно того, что у тебя похмелье, я не хочу, чтоб твой тренер звонил мне и выражал недовольство.

Я киваю, стыд снова, словно желчь, заползает мне в горло. Я быстро собираюсь и вовремя выхожу из дома. Я вынужден остановиться у магазина на углу, чтобы выпить бутылку Гатотрейд и пару таблеток ибупрофена и потратить несколько минут, чтобы успокоиться, прежде чем показаться на тренировке.

Я ожидаю что все в курсе того, что произошло. Не то чтобы команде было до этого дело, но обычно Алан ругает нас за нарушение дисциплины за пределами поля. Но все ведут себя нормально, конечно за исключением Тьерри и Джона, которые с беспокойством разглядывают меня, и кажется, никто не заметил мои повреждённые костяшки или бледный синяк на челюсти. От первого и единственного удара от того парня.

Это должно означать, что парень жив и здоров. Но в перерыве я все-таки иду к Тьерри и отвожу его в сторону.

— Привет, спасибо за прошлую ночь, — быстро говорю ему, оглядываясь вокруг и понижая голос.

Он смотрит на меня, с неодобрением качая головой.

— Ты мне должен, — говорит он со своим французским акцентом. — Нарисовалась полиция и мы с Джоном должны были поведать продуманный рассказ о том, как какой-то парень подошёл к нашему столу с желанием подраться.

— Ты сказал им, что это был я?

— Нет, не сказал, — возмущённо говорит он. — Джон с удовольствием взял вину на себя. Он всегда ищет больше авторитета на улицах. Знаешь, тебе повезло, что ты местный герой. Все свидетели сразу стали такими забывчивыми, и согласились с нами. Злобный мудак пришёл в поисках неприятностей, Джон выбил из него дерьмо. Конец истории.

Я сглатываю, чувствуя тошноту.

— Как парень?

Он пожимаете плечами, делая глоток воды.

— Не знаю, не держал его за руку. Но он ушёл из бара на своих двоих и до того, как приехали копы, если это поможет тебе почувствовать себя лучше. Думаю, ты вышел сухим из воды. О чем ты, нахрен, думал?