Борис Проталин - Кума, Макрина и Пудей. Сибирские побасёнки

Дорогие читатели!

В устном народном творчестве Сибири побасёнки – это самоцветы народного юмора. Более тридцати лет (с 1984 по 2017 г.) я собирал побасёнки. Записывал в Новосибирской, Томской, Тюменской и других областях. Сегодня сундучок собирателя полон. Очищенные от пыли, эти камушки блестят, переливаются. И я представляю Вам свою коллекцию.

Сибирские побасёнки… Они из прошлых времён и из времён нынешних. Живут по своим фольклорным законам. Передаются из уст в уста. Казалось бы: произведения крохотные, несерьёзные. Что можно поставить им в заслугу? Может быть, то, что это крупинки в копилку народного языка. Они фиксируют его развитие в регионе в конкретном временном отрезке. Порой побасёнки забываются, остаются в памяти редких людей – Хранителей. Вот тут и служит свою службу старатель-собиратель.

В побасёнках люди высмеивают жадность и хитрость. Смеются над глупостью, завистью и ленью. И как всегда мы восхищаемся остроумием народа, его талантом, неистребимостью русского духа.

Литературная запись автора имела одну цель: привлечь внимание читателей к сибирским побасёнкам. Эта запись сделана бережно. С удержанием всех особенностей народного языка. Поэтому в конце сборника Вы увидите словарь диалектных и редко встречающихся слов. И сведения о рассказчиках. Слава Богу, что живут ещё в деревнях, городах и сёлах талантливые рассказчики. Встречи с ними сохраняются в памяти, подвигают на новые поиски.

В селе Орехов Лог Краснозёрского района Новосибирской области я встретился с Матрёной Павловной Богдановой. Ей девяносто семь лет. Но несмотря на годы это душевный, тёплый человек. Рассказывает:

– Мы – хохлы. По-хохляцки балакали. И коровы по-нашему балакали. Щас обрусели…

Я говорю:

– Матрёна Павловна! Давайте так: я расскажу вам свои побасёнки, которые знаю, а вы мне – ваши, хохляцкие.

Смеётся:

– То ж надо бутылку!

Ивана Егоровича Голубенко из р.п. Краснозёрское мне представили как весёлого рассказчика, шутника. А он заявил:

– Пока не расскажу тебе всю свою печальную жизнь – побасёнки рассказывать не буду…

Из ярких рассказчиков запомнилась Ирина Николаевна Морозова из того же р.п. Краснозёрское. От неё записаны побасёнки: «Заговор испортила», «Жарьте ещё!», «Каким хреном?», «Из бутылки», «Кобель», «Пойдём умоемся», «Бабье лето». Краснозерский район оказался самым богатым в Новосибирской области – и на рассказчиков, и на побасёнки.

Замечательный рассказчик – Арышев Валерий Игоревич из р.п. Венгерово Новосибирской области. От него записаны «Соколиная охота», «Бешеная лошадь», «Цыганский ужин», «Один пролёт» и другие.

Немало сибирских побасёнок я записал от моей бабушки – Демьяненко Прасковьи Сергеевны. По памяти. После её ухода из жизни. Речь бабушки была пересыпана шутками, приговорками. Побасёнки сдобрены сибирским говором. Дождик у неё – «матросит», дать пощечину – «брызнуть», отклячить – «отторбучить».

А моя мама, Елена Петровна, рассказывает истории до сих пор. В сборник вошли записанные от неё побасёнки: «По всем», «Давай чугунок», «Где я живу?», «Судить суди, а на карман гляди», «В уме перепишем» и другие.

Выражаю благодарность всем рассказчикам побасёнок. Сведения о них хранятся в архиве собирателя. Искры народного юмора, которые они сберегли, будут приносить людям радость. А собирательская работа продолжается. И я готов к новым встречам с рассказчиками сибирских побасёнок.

Б. Проталин

Чтобы не оплачивать проезд ребёнка, мать научила свою пятилетнюю дочь:

– Если в автобусе спросят, сколько тебе лет, – скажи, что четыре года, а не пять. Поняла?

– Поняла.

Сели, поехали. Подходит контролёр:

– Сколько тебе лет, девочка?

Она говорит:

– В автобусе мне четыре года, а дома – пять.

Два мужика разговаривают через плетень. Один спрашивает:

– Как думаешь, сосед: бабье лето нынче тёплым будет?

– Не знаю. У бабы надо спросить…

Бабка на базаре торгует пирожками.

Считать не умеет – разложила их парами:

– Пара, пара, пара…

Солдат голодный ходил, ходил – стащил пирожок.

Она пересчитывает:

– Пара, пара…

Смотрит: один пирожок без пары лежит. И на весь базар крик подняла:

– Украли! Бессовестные!..

Солдат ещё один пирожок стащил. Бабка пересчитывает:

– Пара, пара, пара… Слава Богу! Назад положили…

Встретились два шофёра. Один другого спрашивает:

– Жисть-то как?

– Да разве это жизнь? – отвечает другой. – Жена нервы подтягивает и подтягивает. Они уже полопались. Еду по деревне, а мне тормозить неохота…

Судят цыгана за конокрадство. А он своей вины не признаёт:

– Ты угнал чужую лошадь! – доказывает судья.

– Не угонял, батенька! – стоит на своём цыган. – Я шёл по улице. Смотрю: поперёк дороги кобыла лежит. Стал обходить спереди – она кусает. Стал обходить сзади – она лягает. Думаю: перешагну через неё. А она вскочила и понесла меня, как бешеная! Слава Богу, хозяин догнал. А то пропал бы я с этой лошадью…

Жили в деревне дед Митрий с бабкой Онисьей. Вот лежат они на кровати: он – по одну сторону, она – по другую. Бабка жалуется:

– Ой, Митя! Как у меня ноги болят… Он поддакивает:

– Да, Оня. И у меня болят ноженьки.

– А как у меня руки болят, Митя…

– И у меня руки ноют.

Всё перечислила бабка – и голову, и грудь, и живот – всё болит. Дед ей так же вторит.

Она говорит:

– Помереть бы нам с тобой, Митя, да и всё. Чего уж мучиться…

Он как вскочит:

– Да ты что? Иди к хренам! Я ещё помучаюсь…

Ванька хорошо умел в балалайку играть. Сидит, бренчит целыми днями. Мать говорит:

– Сходил бы ты, Ванька, в церковь.

– А чё там делать-то, в церкви? – спрашивает Ванька.

– Чё люди делают, то и ты делай. Пошёл Ванька в церковь. Балалайку под кафтан спрятал. Смотрит: народ в церкви молится, кресты кладёт. И он стал креститься. Люди на колени опустились, кланяются. Он тоже лбом об пол стучит.

балалайка под полой торчит углом-то. Позади Ваньки бабку любопытство взяло: что у него под полой? Пощупала – что-то твёрдое. Ванька заметил. Вспомнил, мать говорила: «Делай то, чё люди делают…». И у бабки, что перед ним поклоны била, тоже сзади пощупал. Любопытная бабка под кафтан ему руку просунула. Ощупала балалайку. Ванька так же – к бабке под кофту. Бабка оборачивается – шлёп ему по щеке! Ванька бабке – шлёп! А с бабкой ещё дед был. Они вдвоём-то ему нашлёпали. Ванька убежал. Домой приходит. Мать спрашивает: