Ирина Панина - Золотой век Атлантиды

– Майа, приготовь для Божественного Антея купальню и комнату для омовений! – распорядилась Альциона.

После того, как служанка покинула комнату, брат и сестра уселись в удобные кресла из драгоценного дерева. Альциона попросила жреца рассказать о культуре, религиозных верованиях и повседневной жизни населения Кемета.

Через некоторое время вернулась служанка Майа и доложила госпоже о выполненном поручении. Альциона проводила брата до купальни и, сказав, что будет ждать его на террасе дворца, удалилась.

Антей вошел в комнату, выложенную красивыми изразцами и, раздевшись, с наслаждением опустился в большую ванну из нефрита, наполненную горячей целебной водой из термальных источников. Во дворцах была совершенная система водопровода, и вода по трубам из нержавеющего железа подавалась в здания прямо из священных источников Посейдона. Приняв ванну, Божественный жрец взял с небольшого столика хрустальный кубок с холодной родниковой водой и с удовольствием выпил ее.

Затем Иерофант перешел в просторную круглую комнату, посреди которой находился бассейн из голубого мрамора с чистейшей проточной водой. Через разноцветные стекла окон, расположенных высоко под потолком, лился мягкий рассеянный свет. Напротив двери, на белой стене был изображен Бог Посейдон, восседающий на золотом троне с трезубцем в руках. По обе стороны от Покровителя Атлантиды из земли били два источника. На остальной поверхности стен была запечатлена торжественная процессия жрецов, вереницей идущих к трону. Высокий сводчатый потолок, окрашенный ярко-синей краской, украшало большое лучистое солнце из искрящегося орихалка. Воздух помещения был наполнен благоуханием, струящимся от горящих серебряных светильников, расставленных вокруг круглого бассейна.

Прочтя краткую молитву и совершив омовение, Великий жрец ощутил прилив сил и энергии. Он расправил мощную грудь, на золотистой коже которой выделялся лилейно-белый отпечаток распустившегося цветка лотоса, и потянулся. Неторопливо одевшись, Божественный Антей с сожалением покинул прохладную комнату и поднялся на террасу дворца, где его ожидала сестра.

Иерофант посмотрел на безоблачное, ослепительно голубое небо и вдохнул полной грудью прозрачный ароматный воздух.

– Соскучился по Атлантиде? – с улыбкой проговорила Альциона, приближаясь к брату. Она усадила Великого жреца в резное деревянное кресло и придвинула большой золотой поднос, уставленный напитками, фруктами и лакомствами. Антей взял из вазы печенье в форме спирали, густо посыпанное дробленым орехом, и ласково взглянул на сестру. Ее нежные руки опустились на плечи жреца.

– Я не забыла, что это твое самое любимое печенье! В детстве ты был большим лакомкой, – лукаво сказала Альциона.

Пока Иерофант завтракал, девушка взяла гребень из благоухающего дерева и принялась расчесывать его густые влажные волосы. Под жаркими лучами солнца волосы Божественного Антея быстро высохли и золотыми искрящимися волнами рассыпались по плечам, покрытым драгоценным туммимом. Альциона возложила на голову Иерофанта венец со священным золотым Уреем и, с любовью оглядев могучую фигуру Великого жреца, облаченного в белоснежное одеяние, восхищенно воскликнула:

– Ты прекрасен, как Посейдон!

Антей обнял сестру и усадил рядом с собой. Девушка опустила голову ему на плечо и счастливо вздохнула.

С открытой террасы дворца, где шла беседа, открывался чарующий вид на столицу Атлантиды, построенную по идеально продуманному плану. Среди жилых построек акрополя, живописно расположенных среди цветущих садов, декоративных прудов и живительных фонтанов, находились двенадцать храмовых зон. В центре их возвышались великолепные храмы, воздвигнутые на высоких платформах, каждый из которых был посвящен покровителю одного из двенадцати месяцев года.

По периметру водных колец акрополя располагались набережные, гавани, полные кораблей, и верфи. А на земляных кольцах – святилища, дворцы для знати, учебные заведения и рынки. По всей длине самого большого земляного кольца был устроен ипподром для проведения конных и слоновьих бегов. Зрительские трибуны, расположенные вдоль малой стороны земляного кольца, спускались амфитеатром к беговым дорожкам.

Антей остановил взгляд на небольшой, отдельно стоящей трибуне, облицованной красным камнем. Она предназначалась для членов Царской семьи и особо приближенных людей.

– Ты думаешь о нашей матери Тайгете? – тихо спросила Альциона, перехватив взгляд брата. – Прошло уже два долгих года, но я не могу забыть тот страшный день – день ее гибели. Столь невиданное по силе землетрясение я наблюдала первый раз в жизни. У меня до сих пор стоит в ушах полный ужаса и боли крик людей, ржание обезумевших лошадей и грохот рушащихся зданий. Земля дрожала и, казалось, стонала от нестерпимой муки, из ее недр раздавался мощный, нарастающий гул. Я находилась недалеко от матери, когда произошел первый, самый сильный подземный толчок. Меня отбросило на беговые дорожки, а крыша царской трибуны обрушилась на моих глазах, завалив Тайгету и нескольких придворных. Тайгета была еще жива, когда я и несколько оставшихся в живых людей из свиты, извлекли ее из-под обломков. Ласково погладив по щеке, она прижала меня к своей груди. С последним вздохом наша мать произнесла твое имя, Антей. Я закричала от горя, звала на помощь тебя и Кроноса, не желая верить в происшедшее.

– Мы с Кроносом услышали твой зов, Альциона, но уже не в силах были помочь несчастной Тайгете. Травмы, полученные ею при обрушении трибуны, были несовместимы с жизнью. Кронос прилетел на Посейдонис спустя несколько минут после разыгравшейся трагедии и застал тебя лежащей без сознания рядом с умершей мамой. Он приказал подоспевшим Эласиппу и Озаре перевезти тело Тайгеты в храм Посейдона. Кронос взял тебя на руки, Альциона, осторожно перенес в свой вимман и доставил во дворец. Он залечил раны на твоих руках, полученные при разборке завала, и не отходил от твоей постели вплоть до моего прибытия из Кемета. Затем Кронос поспешил в храм Посейдона, чтобы проститься с сестрой, и распорядился подготовить тело Тайгеты к бальзамированию.

– Мне иногда кажется, – печально заговорила Альциона, – что вот-вот раздадутся легкие шаги и послышится нежный голос нашей матери. Я оглядываюсь, но ее нет. И тогда мое сердце разрывается от тоски и боли.

Альциона закрыла лицо руками и горько заплакала, восклицая:

– Это несправедливо! Так не должно было случиться! Почему она покинула нас?

Глаза Антея затуманились. Он бережно прижал к груди рыдающую сестру и положил свою правую руку ей на затылок. От руки Иерофанта по телу девушки разлилось неземное чувство любви и умиротворения. Она быстро успокоилась и заснула.