Народное творчество - Давид Сасунский

– Я рожден от огня, я на спину к тебе вспрыгну. Санасар схватил поводья, вскочил в седло.

Конь взметнул всадника, чтобы тот сгорел от солнечного жара, – всадник спрятался под брюхо коня. Конь ринулся вниз, чтобы вдавить его в землю, – всадник взмостился на спину коня. Конь летал то вверх, то вниз, метался из стороны в сторону, к земле припадал, на дыбы взвивался, на губах у него выступила кровавая пена, но сбросить Санасара он так и не сбросил. Наконец укротился, смирился, сказал:

– Ты мой хозяин, я твой конь.

Санасар слез с коня, в глаза его поцеловал, к брату на берег морской поскакал.

А Багдасар сидит на камне и плачет. Вдруг видит он: идет гора верхом на горе. «Что же это за чудище? Оно меня сожрет», – подумал Багдасар и скорей бежать.

А Санасар ему вслед:

– Это я, Багдасар, не бойся!

– Ой-ой-ой! – закричал Багдасар. – Он брата моего утащил в море, а теперь идет за мной.

Санасар за ним вскачь, догнал, молвил:

– Чего ты, молодец, плачешь?

– Как же мне не плакать? Был у меня один-единственный брат, да и тот бросился в море и утонул. И остался я один на всем свете. Кому ж еще плакать, как не мне?

– Багдасар! Если ты встретишь брата, узнаешь его?

– Еще бы! Как не узнать!

– Да ведь я же и есть твой брат.

– Как бы не так! Мой брат был не такой громадный, он только на локоть был выше меня. Да и где бы нашел он блестящие эти доспехи, меч-молнию, борзого коня?

Санасар спешился, поцеловал брата в лоб и сказал:

– Багдасар! Я – твой брат, я – Санасар. Не плачь, не бойся. Ведь мы оба с тобой рождены от моря. Эти доспехи, оружие и Конек Джалали спрятаны были для нас на дне морском. Я их сыскал и вытащил на свет Божий. Посмотри мне в глаза – и ты узнаешь меня.

Багдасар обрадовался, поцеловал брата в голову и сказал:

– Братец! Пока ты не скрылся у меня из глаз, мне было не страшно.

А как скоро скрылся, я сел и заплакал.

Братья еще раз поцеловались и пошли домой.

Прошел месяц. Стал Санасар замечать: брат пожелтел с лица, поскучнел – видать, заболел…

– Что с тобой, брат? Отвечал Багдасар:

– Я не сплю по ночам. Вот уж месяц, как главный идол является мне в обличье козла, до рассвета блеет у меня над головой, прыгает, спать не дает. Я в Багдад пойду: или халиф идолу в жертву меня принесет, или уж я халифа.

– Я тебя одного не пущу, – сказал Санасар. – Мы вместе пойдем, халифа убьем, вызволим нашу несчастную мать.

Пришли братья в Багдад. Доложили визири халифу:

– Тебе радость – сыновья твои пришли. Обрадовался, халиф, сказал визирям:

– Вот вы меря попрекали тем, что я их не устерег. Удостоверились вы теперь, сколь могучи идолы? Они жертвы свои притянули – жертвы пришли к ним сами.

Поднялся халиф на дворцовую кровлю, подбоченился, ходит взад и вперед. Как увидел он беглецов, завопил:

– Собачьи дети! Где, в какой преисподней укрывались вы столько лет? Видно, было вам невдомек: куда бы вы ни ушли, главный идол все равно притянул и вернул бы вас.

– Батюшка, родимый! – сказал Санасар. – С тех пор как нас мать родила, мы не видели света. Мы пошли свет поглядеть – и обо всем позабыли. А потом бросились на восток, бросились на запад – нет нам спасенья от главного идола. Он являлся нам по ночам, спать не давал.

А Халиф злорадствовал:

– Так, так, так!.. Ну пойдемте, я принесу вас в жертву багдадским идолам.

– Много лет тебе здравствовать, халиф! – отвечали братья. – Ведь мы царевичи, и сан наш не дозволяет, чтобы нас закололи тихонько.

Позови всех твоих подданных в капище, чтобы все на жертвоприношенье могли поглядеть и прославить идолов.

– Ин будь по-вашему, – молвил халиф. Санасар с Багдасаром пошли к Цовинар.

А Халиф указ написал и послал гонцов в города и села созывать на праздник жертвоприношения. Отовсюду потекли толпы, собралось видимо-невидимо разного люду, все поле усеял народ – иголке негде было упасть.

Многие злорадствовали, а многие плакали.

Санасар с Багдасаром взошли по ступеням в капище. Халиф с мечом наголо стоял возле главного идола.

– Я идолопоклонник, а вы крестопоклонники, – сказал он. – Я вас обезглавлю. Поглядим, как-то вам поможет ваш Бог!

Санасар нащупал под кафтаном меч-молнию.

– Ты обоих нас сразу убьешь? – спросил он.

– Да, я обоих вас принесу идолам в жертву.

– Хлеб, вино, всемогущий Господь! – воскликнул Санасар, взмахнул мечом и нанес халифу удар.

Голова у халифа свалилась, а туловище осталось стоять на ногах.

Багдасар поднял одного из малых идолов, хватил им по главному идолу, молвил:

– Поглядим, как-то вам идолы ваши помогут!

Голова у главного идола слетела, а туловище осталось на месте.

Люди выбежали из капища, разнесли молву по всему городу. Халифово войско окружило капище. Санасар с Багдасаром вышли на площадь; один держал в руке меч-молнию, другой – заместо палицы – медного идола. Конек Джалали как завидел хозяина, зубами, копытами, хвостом пробил себе дорогу в толпе, подбежал. Братья вскочили на него и дважды промчались из конца в конец площади. Пыль столбом поднялась и затмила солнце. Полегло халифово войско – циновкой по земле расстелилось.

А Санасар с Багдасаром пришли во дворец, поцеловали матери руку, гранатного вина выпили, попировали на славу.

Несколько дней спустя двинулись они в Армению и взяли с собою мать. В окрестностях Берд-Капутина у студеного ключа шатер разбили.

Царь Гагик и Кери-Торос, узнав про то, пошли им навстречу, кинулись друг другу на шею, расцеловались от радости и смеялись и плакали.

Потом во дворец пошли и семь дней и семь ночей пировали и веселились.

А как семь дней прошло, сказал царю Санасар:

– Дедушка! У меня к тебе просьба.

– Проси чего хочешь.

– Мы себе дом построили. Отпусти нас домой.

– Дитя мое! – сказал царь. – Наследника у меня нет. Умру – царство мое достанется вам, это и будет ваш дом.

Отвечали ему Санасар с Багдасаром:

– Много лет тебе здравствовать, царь! Мы с тобой повидались. Слава богу, ты жив-здоров, тоска наша прошла. А теперь отпусти нас домой.

И стали они собираться в Сасун. Цовинар посоветовала сыновьям:

– Сыны мои! Просите у царя Черную гору, Чапахджур, Мараткаджур и Коде.

Коли поклянется он вам хлебом, вином и вездесущим Господом, то отдаст.

Санасар вновь предстал пред царем:

– Дедушка! Еще у нас есть просьба к тебе.

– Сын мой! Кроме души, чего ни попросишь – хлебом и вином клянусь, – отдам!

И отдал царь Гагик своим внукам Черную гору, Мараткаджур, Чапахджур и Коде. Цовинар-ханум и ее сыновья собрались и отправились в путь.

Присоединился к ним и Кери-Торос. Впереди ехал Санасар.

И вот взобрались они на гору и въехали в крепость Сасун. …Могуч был Санасар.

От Черной горы до горы Цмакакит, от Муша до горы Сехансар, до берегов реки Мурад – все объединил он под своей рукой, страну по имени своей крепости назвал – Сасун. И стал он царем сасунским.