Ярослав Полуэктов - А слона-то я приметилъ! или Фуй-Шуй. трилогия: RETRO EKTOF / ЧОКНУТЫЕ РУССКИЕ

В присутствии Хозяина – дедушки Федота – это, прежде всего, публичная читальня «для своих и со стороны», сравнимая по многообразию жанров разве что с Александрийской. Она двухсветной высоты, с тремя выносными галереями—ярусами по контуру стен, с книгами на вынос без предварительной записи.

Она удобна для пользования: без очередей, с самообслуживанием, с недействующим гостевым кальяном – какому черту он тут нужен – и кофейным прибором, замученным непрерывным извлечением прока.

А в отсутствие хозяина это главный игральный и спортивный зал для двух самых молодых домочадцев женского пола, банты и макушки которых едва выше крышки стола.

Девочки приходят сюда без кукол, но зато с корочками жевательной извести в карманах и ртах. Они, с каждым месяцем юных жизней, все глубже и выше осваивая пространство, порой неожиданно, словно корабельные обезьяны в момент пушечного выстрела, вдруг начинают орать и пищать пиратскими лозунгами, кидаться мелкими объектами, носиться стремглав по антресолям и испытывать на динамическую прочность средства вертикального передвижения.

Лестниц в кабинете, кстати, по всем пожарным правилам, две. Первая – стационарная винтовая, негорючая, выполненная из наборного чугуна, расположена рядом с входом. Вторая – ее правильней назвать «лестниЩЩЩа» – передвижная или, правильней, перевозная. Тягловая сила: ручная. Она с массивными деревянными колесами. Колеса неоправданно брутальны: они будто бы предназначены везти стенобитную машину с катапультой, цивильно и по модному слитых в одном предмете.

Девчонки по принципу скалолазов: чем больше на вершине льда, тем интересней водружать флаг, снимают с верхних ярусов витиеватые фолианты, залистанные книги и изъеденные ветхостью книжонки, ранее им санитаро—аморале недоступные. Скрытым нюхом следопытов—первооткрывателей находятся экземпляры с самыми—самыми распрекрасными картинками, которые, естественно, прячутся от девочек злющими врагами передового столичного журнала «Эротическое просвещение провинц—молодежи». И, естественно, на самых—самых верхних полках.

Они, словно древние строители на известняковом плато, копошатся на теплых досках инкрустированного дубовыми бляшками пола. Они обкладываются параллелепипедами книг. Собрав количество, достаточное для производства личного гнезда, водружают жилые пирамиды. Затем забираются внутрь – каждая в свою ячейку, – и только там начинают листать и смотреть картинки избранной запретной, но такой милой от этого всего вещицы.

***

– Пора обедать! Всем вниз!

– Мы заняты.

– Подождем Ленку с Михейшей.

– Они уже подходят.

– Это они в сенках стучат?

– Они, милые. Лаптями тряся, колы—двойки неся.

– Хи—хи—хи. У них сапожки с подковками. И пятерки бывают.

– Не хочу есть: я сытый солнечный диск, я качусь по небу в свой муравейник.

– Кому говорю! Эй!

– Неа: я фатефон Татунхамат.

– Девочки не бывают фараонами, – сердится бабка Авдотья.

– Тогда мы обе Нефертёти .

Нефертёти разумны и сообразительны не по возрасту.

– Деда Макарей (мсье Фритьофф, батюшка Алексий), у вас есть « питонцы» ?

– Детей имеете в виду? Или змею?

– Нет, канарейку, болонку, хамелеончика.

– У меня только домашний музей.

– У меня колледж для поросят.

– У меня приход и своих семеро под лавкой.

– Полошить на штол луковишу… начинает Даша—глупыш,

– … и заведется ручной сверчок, – заканчивает Оля—умничка.

***

Процесс познания и строительства храмов развлечений в Кабинете—читальне бесконечен, ибо бесконечны ископаемые дедовы карьеры. Все полиевктовские девчонки с трех лет сочиняют устные стихи, с трех с половиной – сказки, с четырех пишут межкукольные романы.

Начало собирания сокровищницы положено Федотовыми прадедами. При последнем переезде в Джорку для перевозки библиотеки дедом Федотом (тогда он был просто Федотом Ивановичем) был нанят и переоборудован грузовой вагон. Вагон до самой крыши набился печатной продукцией и строгаными начерно брусками. Из брусков, чуть поправленных резцом столярной вертушки, позже сделались каркасы стеллажей.

До деревни от Ёкского вокзала библиотека ехала караваном. Нет, не верблюжьим, не ослиным, но из… Просто из… Просто из немыслимого количества неиндейских подвод, ведомыми неегипетского вида мужиками, одетыми в неевропейские зипуны и обутыми в ужаснейшие, совершенно неавстралийского вида чуни.

В перерывах между «чтением», пританцовывая и вальсируя, юные читательницы и спортсменки ходят кругами по галереям и ощупывают богатые резные украшения интерьерного убранства. В них с возрастом выискиваются все более новые, и все более разгаданные веселые подробности.

Что вам еще рассказать?

А то, что все спортивным обезьянкам доступно для исследования и ломки. Все, кроме приличной величины и грубовато состряпанной из железного лома люстры, свисающей со стропил до геометрического центра описываемого пространства.

– Дедушкин стол притягивает люстру как магнит. Поэтому люстра не качается.

Олечка, проверяя это некачательно – магнитное обстоятельство, оставила на зеленом сукне молочные зубы.

Даша уронила на себя «Беспамятную собаку 4 4 Намек на Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, где словосочетание «беспамятная собака» вставили назло издателю шутники—составители. (прим. ред.) », скучающую без дела во втором ярусе библиотеки справочников.

Старшая Леночка в своем детстве аналогичным образом и чуть ли не смертельно близко познакомилась с симпатичными ребятами – Яшкой и Вилькой Гримм. Те – радостные, отбросившие страховку циркачи, летели со сказочной галерки третьего яруса на любовную встречу с Ленкиной головой. От мозгосотрясения и непредусмотренных природой наростов, спасла картонная и цветастая бонбоньерка 5 5 Коробка для качественных конфет. , надетая в качестве Сорбоннской короны 6 6 Намек— выдумка на преподавательский головной убор. (прим. ред.) .

Младшим девочкам не претит часами вошкаться в кресле, забираться с него на магнитный стол—монумент и переставлять с места на место занимательную дедову канцелярию.

Любят колотить в рынду, названивать в мелкие коллекционные колокольчики, приспосабливать для катания отломанную носорожью часть черепа, наливать компоты в мозги бронзового Наполеона—чашки и ловить вишни оловянными, рельефными ложками со следами битвы при Ватерлоо. Катают они по полу двухпудовые дедовы гири, вытряхивают мелочь из китайской и удивительно прочной поросенко—копилки, удивляются несуразности некоторого вида круглых, дырявых, каменных, деревянных, веревочных с жемчужными раковинками денег.