Владимир Леонов - Великие легенды Европы. От Соломона до Кончиты

– Верность королю превыше всего, – согласился с Ивейном Герайнт

Слово за слово – закипел спор. Двое против двоих. Посыпались обидные слова.

А пока рыцари спорили, выехал из леса неизвестный воин в великолепных доспехах, украшенных золотой насечкой. К шлему привязан длинный шарф. Голубой с белым. Лицо закрыто шлемом. Приблизился он к шатру герцога Нортумберлендского и громогласно объявил, что принимает вызов.

– Не знаю, достоин ли ты биться со мной, – надменно ответил герцог. – Кто ты? Открой мне свое имя. Победы перечисли. Не против каждого обнажу я меч.

– Я дал зарок не открывать своего имени, – отвечал неведомый рыцарь. – Но вот перстень короля Артура. Я из числа его рыцарей, и, поверь мне, не последний. Нет для тебя стыда биться со мной.

– Похваляешься? Посмотрим, каков ты в деле.

И вот начался бой на широком поле.

Смотрят воины Нортумберленда, смотрят с крепостных стен защитники Камелиарда.

Прильнув к узкой бойнице, глядит Гиневра. Сильно забилось ее сердце, краской алой покрылось лицо, когда узнала она свой шарф на шлеме неведомого рыцаря.

У герцога на щите синий лев и девиз: «Ударом львиной лапой побеждаю». Гарцует на своем скакуне герцог, красуется в своем величии, уверен в своей победе.

Но подали сигнал громкие трубы. Рыцари помчались навстречу друг другу, в щепу разлетелись копья… и опустело седло, сброшен на землю сильным и верным ударом неведомого рыцаря герцог.

А с высоты башни кажется Гиневре, будто большой золотой жук ударился на лету о преграду, расставленную искусной рукой, и упал, оглушенный, на спину.

Ликуя, смеясь от восторга, сбежала она вниз с башни. Бежала по крутым и узким ступенькам, будто летела горлицей.

Призвала рыцарей, стыдливо прячущих лица из —за трусости своей, и молвила им с усмешкой:

– О верные рыцари короля Артура, как вы благоразумны и осторожны! Без его соизволения ни шагу, словно маленькие дети. Дивлюсь я, как еще к вам нянька не приставлена

Стыдом ожгло сердца рыцарей, краской пунцовой залились лица при этих словах, и Гавейн вскричал:

– Не смейтесь над нами так жестоко, госпожа моя. В наказание за то, что промедлили, готовы мы исполнить любое ваше повеление. Пошлите нас хоть в логово самого страшного дракона – и не дрогнем мы, принесем его голову!

– В логово дракона? Нет, задача моя потруднее – улыбнулась Гиневра. – Уж не знаю, будет ли она вам по плечу?…

– Прикажите только, – воскликнули рыцари.

– Мелисена, приведи рыцарей в розовый сад. Там ты покажешь им одного из моих слуг. Того. Кто срезает для меня цветы… С этой минуты, рыцари, вы должны покорно служит ему, словно королю, пока не скажу я: «Довольно». Всякую волю его надлежит вам исполнить в точности. Для начала послужите ему за столом.

Побледнел Гавейн – не этого он дал. Смутились и другие рыцари.

Но нечего делать – слово дано. Слово рыцарское, а оно как присяга для рыцаря – нарушить нельзя.

Пошли рыцаря вслед за Мелисеной в розовый сад, печально головы опустив свои. Еще бы, им, знатным и богатым, надо обслуживать простолюдина! Какой позор!

А там садовник ругает на чем свет стоит рыжего и рябого парня: где он пропадал и как смел отлучиться.

– Насмешница нарочно выбрала самого скверного урода из всех своих слуг, – скрежетал от злости и негодования Ивейн.

– Не угодно ли пожаловать к столу в пиршественный зал? – сказал Гавейн парню, дрожа от гнева. – Угостим вас на славу.

Парень открыто и без краски смущения посмотрел на рыцаря и ответил, едва ли не по – королевски:

– В самом деле, солнце высоко, пора пообедать. Пусть двое из вас носят кушанье из кухни, а двое прислуживаю мне, подают пищу и наливают вина в кубок.

От такой неслыханной речи, дерзкой и с повелительными нотками, рыцари глухо зароптали:

– Какая наглость у того холопа?!

Сидит рыжий и рыбой парень, да не на простом стуле, а в золоченном кресле, как король, и пирует себе как ни в чем не бывало, а Гиневра с Мелисеной смотрят с высокой галереи. Видят: наливают рыцари вино в резной кубок и подносят парню, кушанье изысканное кладут на тарелку и ставят перед парнем. Как будто они челядь, слуги при дворе знатном.

– Эй, вы! Не люблю я таких постных лиц, когда обедаю! – покрикивает парень. – А ты, длинный, как неловок, подливу пролил.

– Крепитесь! Это его последний обед! – тихо молвил, едва сдерживая гневливость, Гарайнт. – Повесим негодяя, как последнего разбойника, или утопим, как пса бездомного шелудивого.

Кончил парень пировать и приказал рыцарям, как король приказывает своим слугам:

– Идем теперь во двор замка! Приведите иноходца, и пусть старший из вас подержит мне стремя.

Сел рыжий и рябой парень в седло, тоном, не терпящим возражений, произнес:

– Поезжайте за мной, как подобает верной свите. Обгонять не смейте!

Подчинились рыцари, стиснув зубы.

– Вот лес, – сказал Пелиас, – там мы с ним и рассчитаемся.

Но у самой опушки парень резко обернулся, и рыцари разом вскрикнули: перед ними был сам король Артур! От души рассмеялся король:

– Что, не ожидали? Там, в лесу, спрятал я коня и оружие. Не печальтесь же, я сам поведу вас на битву.

Славная была битва. Решительно дрались рыцари короля Артура!

Наголову был разбит враг, в страхе бежало все войско Нортумберленда.

Великая радость царит в Камелиарде, но радостней всех Артур и Гиневра.

– Молю тебя, прекрасная Гиневра! – сказал Артур. – Будь моей женой и королевой Британии.

– Меня страшит твое величие, – ответила Гиневра, – но я согласна, потому что люблю тебя.

Целый год готовились в Камелоте к свадьбе, чтобы достойно встретить невесту. То был счастливый день и великое торжество! Свадьба удалась на славу.

Король Леодегранс прислал с дочерью своей Гинервой богатые свадебные дары, но самым лучшим из них был круглый стол из темного дуба, такой большой, что за него сразу могли сесть сто пятьдесят рыцарей.

Волшебник Мерлин подвел короля Артура к столу:

– Лишь достойнейшие воины призваны занять места за этим столом. До самого края земли прогремит слава рыцарей Круглого стола. Нет за этим столом ни первых, ни последних мест, все равны почетно.

– А для кого предназначено это высокое, богато украшенной кресло? – спросил Артур.

И в тот же миг на спинке кресла появилась надпись, выведенная золотом: «Король Артур»

На других же креслах засияли надписи: «Гавейн», «Ивейн», ««Пеллинор», «Кэй» и другие, всего числом тридцать две.

Король огорчился, увидев, что надписей еще не очень много.

– Не торопитесь, король, и не огорчайтесь, – сказал ему волшебник Мерлин. – Когда все места за столом будут заняты, вы достигните вершины своей славы…

И вскоре после этого придет черный день для Британии, а больше я вам ничего не скажу.