Елена Пильгун - Ангел, который НИЧЕГО не ждет

Ни намека на Бога.

Ни намека на свет. Ни намека на…

Именно в эту пятую секунду осознания своего падения срывает любого. Здесь ластик боли с состраданием прошелся по рисунку памяти, смазав кадры цветного фильма до простого «он заранее отнял душу и оставил жить» 1 1 Би-2 «Все как он сказал» . Наверно, как и все, он метался по этому замкнутому объему мертвого храма, выдирал перья из уцелевшего крыла в тщетной попытке изменить свою природу.

– А я говорю – это звезда с неба упала! – детский вопль скрипичной нотой разрезал эту волну помешательства на «до» и «после».

Влад отчетливо помнил, как в последний раз оглянулся на громаду башни с часами. Ее верхушка тонула в темном небе, почти неотличимо сливаясь с мартовской хмарью. Звезда с неба. Или с башни. До сих пор кажется, что разницы никакой.

А вдруг все это просто приснилось? Только вот крыло…

Он едва успел перебраться через поваленные колонны и спрятаться в тени свода правого нефа, как пространство вдруг заполнилось ватагой ребятишек мал мала меньше, галдевшей словно юный сонм в правом крыле на заседании старейшин Круга.

– Ну и где твоя звезда?

– Сашка, гляди сколько перьев! Интересно, чьи они…

– Чьи-чьи, птеродиктеля конечно.

– Врееешь…

– Нет такой птицы!

– Есть, я в книжках видел! Коричневая такая и с клыками!

Влад пятился к арке, из которой появились дети, на подгибающихся ногах. Слабость и шум в ушах с трудом гасили приступы адской боли в обожженном бескрылом плече.

Еще один пустырь. Перелезть через разрушенную стену, до крови ободрать колени и локти. И, наконец, стать «местным»: окунуться в холод земной, остро почувствовать свою почти-наготу в изодранной тунике, сдаться и лечь на сырую землю.

Вот тогда они его достали. Там, у стены с другим городом, нарисованным наивными оптимистами, а может, загнанными в угол пессимистами, которым некуда бежать, у рисунка почти пражских крыш с доминантами башен, его накрыли Они.

Первым появился агент Дьявола. Он подошел вразвалочку, одетый с иголочки и с черной громадой автомобиля за спиной на мокрой блестящей брусчатке. Вот тебе… Как тебя там? Да, в сущности, не важно, вот тебе костюм как раз впору, белая рубашка и зелень денег. Автомобиль в прокат пока, не обессудь, но я уверен, что с твоими данными это совсем ненадолго. А шевелюру мы тебе в черный закрасим, седые, знаешь ли, не котируются. Командировки по стране и за границу, карьерный рост, дружный коллектив. Сопротивление, мой друг, бесполезно. Кто предложит лучше? Тебе в Питере квартиру или в Москве? Есть общага наша на Лубянке. Выборг этот, знаешь ли, не комильфо совсем.

Второй появился, словно из-под земли. В хламиде не первой свежести, с тусклым нимбом над лысеющим затылком. И весь он был такой обрюзгший и погрязший, что твой китайский божок. Немногословно, но выразительно воротя нос от агента Дьявола, объяснил, что Божий суд конечно никто не оспаривает, но все можно замолить. Мгновенных результатов не обещаем, на небо тоже не вернем, но священнослужители, которые познали мир высший изнутри, нынче на вес золота.. Не захочешь карьеру – приход дадим, матушку, детишек вволю, полная чаша вообще. Приход хороший, все приносят, машины крестить в очередь. А сейчас вот пока хлеба кусок и кагору стакан, так сказать причаститься к святому таинст…

Третьего Влада заметил от невозможности отвязаться от назойливого внимания первых двух. Он уже сделал два шага назад, уперся крылом в сырой шершавый бетон стены, и впору было кричать и бить наступающих на него посланцев. А он не хотел, не хотел ничего из того, что они предлагали! Он хотел, чтобы его оставили в покое. Он отказывался от Выбора и это тоже был Выбор.

Третий плавным перекатом оказался вдруг на острие атаки и вскинул руки. Первые двое растворились во мраке.

А все оказалось до безумия просто. Он не задал Владу ни одного вопроса, молча скинул с плеч куртку и отдал «новенькому». Потом показал, как сложить крыло, чтобы не светить им на всю улицу, и последней электричкой увез в Питер, в приют Азефа.

Долго Влад не мог придумать этой специализации некоторых ангелов в приюте внятной земной аналогии. Ровно до того момента, пока не узнал об аварийных комиссарах. Словно где-то с неба происходит звонок, что такой-то такой-то упал с неба полынь-звездою в секторе игрек, а дальше к этому падшему срываются все подряд. И хорошо, если хватит ума не согласиться на услуги первого подкатившего в обмен на собственную душу. Ведь что-что, а душу Азеф не забирал. Впрочем, и ничего не обещал.

Однако каждый раз, выныривая из ярких до рези в глазах воспоминаний о Выборге, Влад задавался лишь одним вопросом.

Если ты ничего не выбрал, то что ты получил?

Все или ничего?

– Ну, друг, выдыхай уже, – за странным онемением Влад почувствовал, как тяжелая рука Азефа сжала его плечо. – Не ты первый, не ты последний.

Плечо робко отозвалось болью. Чувствительность возвращалась медленно и неохотно, смутно подозревая, что духовные скрепы внутри ее хозяина надорваны до предела. На столе перед Владом возникла рюмка с чем-то коричневым.

– Коньяк. Арарат. Святая гора или куда нас только не селили, – Азеф мрачно улыбнулся и тоном, не терпящим возражений, приказал. – Пей. А потом рассказывай.

Влад отрицательно помотал головой. Нет, так недолго и алкоголиком стать. Хотя, с другой стороны, не каждый день тебе звонит с утра бог… Стоп. Он же не мой сотовый набрал.

– О, я вижу, ты начал что-то понимать, – Азеф кивнул. – Тогда поступим проще. Ты начинаешь кивать и дакать, а я рассказываю. Он позвонил сюда. Тебя позвали к телефону. Он сказал, что ты сильно провинился и потерей крыла не покрыл и части долгов, успел еще и нагрешить тут, на земле, немерено…

Влад как загипнотизированный кивал, не сводя взгляда с объемной туши Азефа, хозяина притона «У Падшего или Ангелы и Ко», меряющего сейчас шагами персидский ковер на полу собственного кабинета. Белое пятно его капитанского кителя словно бы насмехалось над чернотой крыла. Говорили, что перья у падших чернели редко, только после всех семи смертных грехов. Впрочем, от Азефа можно было ждать и изобретения восьмого.

– А потом тебе сообщили, что скоро за тобой придут, – вопросительной интонации в словах Азефа не было ни капли, но Влад на всякий случай прошептал «да». Азеф вздохнул. – Эх ты, наивная душа.. Если б кто пришел, а. За мной двадцать лет уже идут. Двадцать лет, Влад! Гораздо страшней, когда ты никому не нужен. Я даже не знаю, что такого нужно сделать, чтобы Он о нас вспомнил.

– Но Он же позвонил, – Влад тряхнул головой, чувствуя как скрипят мысли, – значит помнит о нас.

Азеф расхохотался. От раскатов этого ржания, подобного Коню Бледному, зазвенели хрустальные палочки в странной хай-тэковской люстре.