Паола Волкова - Лекции по искусству профессора Паолы Волковой. Книга 2

© Паола Дмитриевна Волкова, 2017

ISBN 978-5-4485-5589-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ

Вы держите в руках вторую книгу, в которую вошли уникальные лекции профессора искусствоведения Волковой Паолы Дмитриевны, прочитанные ею на Высших курсах режиссеров и сценаристов в период 2011—2012 годов.

Волкова Паола Дмитриевна

Те, кому посчастливилось побывать на лекциях этой удивительной женщины, не забудут их никогда.

Паола Дмитриевна – ученица великих людей, среди которых были Лев Гумилев и Мераб Мамардашвили. Она не только преподавала во ВГИКе и на Высших курсах режиссеров и сценаристов, но и являлась крупнейшим мировым специалистом по творчеству Тарковского. Паола Волкова не только читала лекции, но и писала сценарии, статьи, книги, проводила выставки, рецензировала, вела телевизионные программы по искусству.

Эта необыкновенная женщина была не просто блестящим педагогом, но и великолепным рассказчиком. Через свои книги, лекции, да и просто беседы, она прививала своим студентам и слушателям чувство красоты.

Паолу Дмитриевну сравнивали с Александрийской библиотекой, а ее лекции становились откровением не только для простых обывателей, но и для профессионалов.

В произведениях искусства она умела видеть то, что обычно скрыто от постороннего взгляда, знала тот самый тайный язык символов и могла самыми простыми словами объяснить, что в себе таит тот или иной шедевр. Она была сталкером, проводником-переводчиком между эпохами.

Профессор Волкова была не просто кладезем знаний, она была мистической женщиной – женщиной без возраста. Ее рассказы об античной Греции, культуре Крита, философии Китая, великих мастерах, их творениях и судьбах, были настолько реалистичны и наполнены мельчайшими подробностями и деталями, что невольно наталкивали на мысль, что она сама не просто жила в те времена, но и лично знала каждого, о ком вела повествование.

И сейчас, после ее ухода, у вас есть великая возможность окунуться в тот мир искусства, о котором, возможно, вы даже и не подозревали, и, подобно, странствующему путнику, испытывающему жажду, испить из чистейшего колодца знаний.

Волкова:О красоте Храма богини Артемиды Эфесской, причисленного к одному из семи чудес света, ходят легенды. Его никто и никогда не видел по одной причине.

Некто Герострат, живший в Эфессе, был, что ни на есть, самым настоящим Башмачкиным. Такое тихое существо. У Гоголевского Башмачкина была идея гениального «строительства», которая называлась «шинель», а у этого тоже была гениальная идея – прославиться через «что-то такое». Не шинель себе сделать, а разрушить храм Артемиды. Ну, греком он был. Понимаете? И что он сделал: взял факел, спичку и так «Фьють», и в перекрытие. Да они чихнуть не успели, как все разрушилось. Просто спичкой чиркнул и спасти было невозможно. Почему? Они были гениальными зодчими, но строить не умели. Они не могли рассчитать несущих нагрузок. Только вы никому не рассказывайте – засмеют. У них были такие тяжелые несомые нагрузки! Антаблементы скульптурами на колонны и стилобаты, вот они и обрушивались. Достаточно было топнуть ногой и все рушилось. Что мне вам рассказывать, если у них собственной археологией стали заниматься после Македонского. А самым великим археологом всех времен и народов был Август Октавиан Премьер. Он занимался раскопками в Греции и был в нее просто влюблен. Вы вдумайтесь в эти слова. Первый римский Император создает первое археологическое общество и тащит в Рим все, что попадается под руки. Он считал все это самым прекрасным на свете, потому что римляне так делать не умели. И именно с него начинается вся античная Греция в Риме.

Ну не умели строить люди в Греции – не понимали. А римляне умели и еще как! Это только в голову взять надо. И ничего, стоит. Я, когда по этой лестнице шла, видела, что там пандусные лестницы!

А какой ужас навивает эта красота развалин Дворца. Ты просто стоишь, как идиот и не знаешь, где находишься. Это же какая кладка! Ну, пострадавшая немного от времени. И что? А самое страшное в этой кладке то, что в ней нет цемента – связующего элемента. Камни какие-то. Кто их там нагромоздил?

Когда мы говорим «крито-микенская культура», то имеем в виду культуру, которая предшествовала культуре другой и имела свой художественный язык, свою архитектуру, свою образность, свою историю и свою мифологию. Но мы ее не знаем и, возможно, они точно такие же НЕ предшественники греков, а просто жили здесь задолго до них, а затем и дарийцы, и ахийцы стали строить на этом месте свой новый мир. Но мир сделал диффузию, просочив в себя все это, а историческое просачивание – это очень важная вещь.

Мы считаем себя потомками самых настоящих славян, а кто видел их культуру? Кто знает? Мы знаем, конечно, но то, что знаем, свидетельствует о том, что мы, действительно, их потомки. И даже очень глубокие, потому что мы точно также остались верны очень глубокой связи с природой. Великий глубокий пантеизм – связь с природой и общение с ней. И мы очень многое унаследовали от них – и не только, а в нашем внутреннем мире, в наших эстетических идеалах и даже пресловутом ансамбле, который называется «Березка»! Возьмите русскую поэзию – она, в отличие от поэзии всех остальных стран, ландшафтно-природная. Она вся строится, «когда волнуется желтеющее небо» на одухотворенных образах. Русская пейзажность живописна, а все русские поэты являются пейзажистами. Все! Луна. Солнце. Трава. Деревья. Может у гробового входа. Неравнодушная природа. Это всегда связь и исток поэтического образного мышления. А какие образы природы оставили нам писатели! Тургенев, Лев Толстой… Я перечитываю сейчас Томаса Манна – у него все плотно сосредоточено на человеке, на его внутреннем мире, на отношениях. И он пишет: «Слышу русскую речь. Какой красивый, напевный, бескостный язык». А это откуда все? А все оттуда. Это христианский вдох в культуре. И мы знаем об этом своей кровью, своим сознанием, своей художественной наследованностью.