Андрей Ефремов (Брэм) - Линия веры

Иисус сказал: – не бойтесь, Я с вами! И все тут же успокоились, и буря кончилась!

Надо осознавать, что Господь никогда нас не бросает. Какие бы проблемы нас не глушили, в каких бы трудных ситуациях мы не оказались, Бог всегда с нами!

Находясь в храме, мы молимся всегда сообща. Мы просим у бога не какой-то финансовой помощи и легкой беспечной жизни, – верующему человеку такое и на ум не может прийти. Мы просим укрепления, благодати, благости, помощи, утешения, мудрости. Мы должны быть уверены, что господь с нами, и мы не должны бояться одиночества ни при каких обстоятельствах. Он сам хочет быть с нами во все наши дни. Нужно это понять. Осознать. С нами – это значит – с Его церковью.

Где Господь? В храме. Когда мы говорим о храме, мы подразумеваем и души всех христиан. Душа христианина, если он это осознает – это тоже частичка храма Божьего. Какая может быть в таком храме буря? В такой душе, где храм Божий, не может и не должно быть никакой бури, в этой душе тишина и покой, единение с Богом. Упование на помощь бога. Надо быть уверенным в том, что Господь присматривает за верующими в него как пастух за своими овцами: никого из виду выпускает, охраняет. И овцы, видя пастуха, чувствуют себя спокойными.

Жизнь наша тяжела. Бывает очень тяжело перенести скорби, тревоги и печали в этой жизни, но Господь всегда даст силы, чтобы вынести достойно эти дни. Нужно только понять и быть в твердом убеждении – Он всегда с нами, Он не отпустит нас из своих любящих рук. Нельзя падать духом, иначе мы будем уподоблены тому слону, который привязан тонкой цепочкой к бетонному столбику, и кротко переносит эту ситуацию. Ведь стоит только ему мотнуть головой и эта цепь как ниточка в наших руках порвется. Но слон этого не осознает, потому-что он пал духом. Он не возмущается. После выступления на арене цирка его вновь привязывают тонкой цепочкой к столбику. И будут кормить, и он будет счастлив. Но ведь он не свободен, но слон этого не сознает, он полагает, что так и должно быть: что поделать – жизнь такая. Он смирился, он не может догадаться – чтобы быть сводным нужно просто порвать эту цепочку и просто уйти. И никто не сможет остановить его.

Так и наша душа должна осознавать – Бог всегда с нами, нельзя падать духом ни при каких обстоятельствах. Какая бы болтанка не происходила в море нашей жизни, какую бы бездну мы не ощущали под собой, нужно быть уверенным – Бог никогда не оставит нас. Нужно перешагивать через все наши проблемы, скорби, печали с именем Господа нашего Иисуса Христа на устах.

Многие говорят – зачем мне ходить в Церковь, у меня Бог в душе. На самом деле такие люди уподобляются тем слонам, которые прикованы цепочкой к столбику. Их душа находится в неволе, их душа прикована цепочкой к жизненным проблемам. И длина их цепей не пускает их до двери храма: как в духовном, так и земном плане. Они уверены, что так и должно быть.

На авторском фото обложки этой книги изображен лебедь с раненым крылом. Он обитает в озере куда впадают ключи «двенадцать апостолов» в Псковской области. У него большая семья, он доверчив, люди кормят его с рук. Лебедь – символ любви и чистоты. В книге речь пойдет о вере и любви.

Мне рассказали одну притчу, которая тут же напомнила два случая из моей жизни…

В 1982 году после служебной командировки я возвращался из Ростова в Якутск. Лететь предстояло транзитом через Москву. На борту в качестве пассажира находился генерал-майор, ему предоставили отдельное место в самом хвосте самолета. С виду он был довольно скромным, без претензий. И зашел в самолет, собственно, в рабочем порядке – вместе с другими пассажирами.

При посадке в Москве к самолету, после остановки двигателей, подъехала черная «Волга» с одним водителем, генерал суетливо в нее сел, его увезли. Через пару часов на борт были посажены московские пассажиры, эта же «Волга» подвезла на посадку отдохнувшего генерала. На этот раз он выглядел гораздо увереннее, важнее, и стройнее.

В Якутске к борту самолета под сопровождением ГАИ подъехала уже колонна машин – ну, конечно же, черные «Волги»! Как сейчас помню – двадцать автомобилей! Из машин высыпала куча озабоченных чиновников: партийные боссы, люди в военной и милицейской форме – в основном полковники. Не дожидаясь полной остановки двигателей, генерал величественной поступью сошел по срочно подогнанному трапу, его тут же суетливо обступили подобострастные обкомовские чиновники с людьми в мундирах, усадили в головную машину, и укатили.

Получается так: в Ростове этот генерал являлся какой-то мелкой сошкой среди себе подобных, конечно – там были служаки должностями и повыше его. В Москве про него знали, и, вероятно, именно там ему, между делом, и поручили какое-то инспекторское задание. А уж для Якутска он был сияющим божеством – «особью приближенной к Его императорскому величеству»! Ведь фактически он был человеком Москвы!

Вероятно после выполнения своей миссии, с генералом все произошло в обратном порядке. Но про обратный процесс – уже вторая история.

Весной 1999 года мы, с сержантом сослуживцем, взяли на службе отгульные, и выехали в район на охоту. Служба моя в то время состояла в охране правительственных объектов и президента Якутии. Сержант посуточно стоял на постах, вёл, так сказать, незримый бой.

Сержант вроде простой парень, деревенский. Вот в его деревню нам и предстояло прибыть. Ехали на моем личном «Газике». Приехав в районный центр, километрах в ста от города, парень несколько преобразился: приобрел осанку, развел локти в стороны – это чтобы шире в плечах казаться. Нам надо было переправиться через реку Лену, но и в этом поселке он был уже как бы свой. Много родни и знакомых, – для них он был «целым сержантом милиции», приближенным, опять же образно говоря, к «Его императорскому величеству»!

Взяли в машину двух его родственников, поехали на берег реки. Подъехал паром, как оказалось, хозяин плавсредства этого парня знал – как же – человек «приближенный к Его императорскому величеству»! Сержант распорядился (!) чтобы паромщик с нас плату за переправу не брал: все-таки он человек государственный, а « персональный » «Газик» служебный. Прибыли в деревню уже вечером.

После ужина с воспитием, с парнем произошла уже конкретная метаморфоза, которую описывать не хочу. С такой стороны я его не знал, это был другой человек. Хорошо, что наутро он перед своими родичами извинился. Правда, искренности в его словах не чувствовалось.

Прошли дни, поохотились. Поехали в город, и всё пошло в обратном порядке. Чем ближе к городу мы подъезжали, тем скромнее он становился, даже, можно сказать – ничтожнее. В городе он стал тем, кем я его знал – простым сержантом, никем. Мое отношение к нему после этой поездки изменилось кардинально.