Сборник - Большая книга мудрости

Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, – это подъем души в область умопостигаемого.

Не следует, чтобы к власти приходили те, кто прямо-таки в нее влюблен. А то с ними будут сражаться соперники в этой любви.

Тирания возникает, конечно, не из какого иного строя, как из демократии; иначе говоря, из крайней свободы возникает величайшее и жесточайшее рабство.

Первой задачей тирана будет постоянно вовлекать граждан в какие-то войны, чтобы народ испытывал нужду в предводителе.

Самое тяжелое и горькое рабство – рабство у рабов.

Победа над собой есть первая и наилучшая из побед. Быть же побежденным самим собой всего постыдней и хуже.

Каждый способен хорошо творить только то, к чему его вдохновляет муза.

Бедность заключается не в уменьшении имущества, а в увеличении ненасытности.

Без смешного нельзя познать серьезного.

С ума сходят многие и по-разному.

Величайшая дружба существует между крайними противоположностями. Ведь противоположное питает противоположное, тогда как подобное не получает ничего от подобного.

Любящий божественней любимого, потому что вдохновлен богом.

Каждый из нас – это половинка человека, рассеченного на две части, и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему половину.

Трудно становиться хорошим, хотя это и возможно, но быть хорошим – невозможно.

Во влюбленном, словно в зеркале, он [любимый] видит самого себя.

Платон (слева) и Аристотель (справа). Фрагмент фрески «Афинская школа» работы Рафаэля Санти. 1510–1511 годы, Ватикан

Очень плох человек, ничего не знающий, да и не пытающийся что-нибудь узнать. Ведь в нем соединились два порока.

Глупца можно узнать по двум приметам: он много говорит о вещах, для него бесполезных, и высказывается о том, про что его не спрашивают.

Шутка есть ослабление напряжения, поскольку она – отдых.

Если не изучишь жизнь, то в ней нет никакого смысла.

Заботясь о счастье других, мы находим свое собственное.

Большая сила у того человека, который умеет промолчать, когда он прав.

Сколько рабов, столько врагов.

Нет более верного признака дурного устройства городов, как обилие в них юристов и врачей.

Государственное устройство – это нечто чрезвычайно могущественное и с трудом поддающееся распаду. Нередко оно продолжает существовать, несмотря на смертельные, подтачивающие его изнутри недуги, несмотря на несообразность несправедливых законов, на тиранию, развращенность и невежество должностных лиц, на разнузданность и мятеж народа.

Народы будут счастливы, когда настоящие философы будут царями или когда цари будут настоящими философами.

Никто не знает, что такое смерть и не есть ли она величайшее для человека добро. Однако все страшатся ее как бы в сознании, что она – величайшее зло.

(примерно 412–323 гг. до н. э.)

древнегреческий философ, киник

Диоген. Картина работы Жан-Леона Жерома. 1860 год

Если подаешь другим, то подай и мне; если нет, то начни с меня.

Народу много, а людей немного.

Сладострастие – занятие людей, ничем другим не занятых.

Обращайся с сановниками, как с огнем: не стой ни очень близко, ни очень далеко от них.

Причинять муки своим завистникам – это быть в хорошем настроении.

Я – гражданин мира.

Конечная цель – это благоразумный выбор того, что соответствует природе.

Если в жизни нет удовольствия, то в ней должен быть хоть какой-нибудь смысл.

Злословящий есть самый лютый из диких зверей, а льстец – самое опасное из ручных животных.

Протягивая руку другу, не стоит сжимать пальцы в кулак.

(384–322 гг. до н. э.)

древнегреческий ученый, философ, ученик Платона и наставник Александра Македонского

Бюст Аристотеля. Палаццо Альтемпс, Рим

Человек с чувством юмора – это и тот, кто умеет отпустить меткую шутку, и тот, кто переносит насмешки.

Глупец никогда не бывает себе другом, он всегда во вражде с самим собой.

Имеющие опыт преуспевают больше, нежели те, кто обладает отвлеченным знанием.

Порок уничтожает сам себя, и если он достигает полноты, то становится невыносимым для самого его обладателя.

Опыт есть знание единичного, а искусство – знание общего.

Ум заключается не только в знании, но и в умении прилагать знание на деле.

Вопреки мнению некоторых не разум – начало и руководитель добродетели, а, скорее, движения чувств.

Камень, который по природе падает вниз, не приучишь подниматься вверх, приучай его, подбрасывая вверх хоть тысячу раз.

Как зверю не свойственны ни порочность, ни добродетель, так не свойственны они и богу, но у него есть нечто, ценимое выше добродетели.

Для ищущего чрезмерных удовольствий страданием будет уже отсутствие чрезмерности.

Цель демократии – свобода, олигархии – богатство, аристократии – воспитание и законность, тирании – защита.

Быть другом для многих при совершенной дружбе невозможно, так же как быть влюбленным во многих одновременно. А нравиться многим можно.

Все больше дорожат доставшимся с трудом.

У кого много друзей, те никому не друзья.

Врачами становятся не по руководствам.

От природы человек склонен образовывать, скорее, пары, а не государства – настолько же, насколько семья первичнее и необходимее государства.

Мы лишаемся досуга, чтобы иметь досуг, и войну ведем, чтобы жить в мире.

Преступление нуждается лишь в предлоге.

Мы всегда больше любим наши первые впечатления. Обратить к нравственному совершенствованию большинство не способно, потому что большинству людей по природе свойственно подчиняться не чувству стыда, а страху и воздерживаться от дурного не потому, что это позорно, но опасаясь мести.

Человек по природе своей есть животное общественное и политическое.

Покупающие власть за деньги привыкают извлекать из нее прибыль.

Самое главное при всяком государственном устройстве – устроить дело так, чтобы должностные лица не могли наживаться.

В бедности и других жизненных несчастьях настоящие друзья – это надежное прибежище.

Одни не способны властвовать и умеют подчиняться только той власти, которая имеется у господ над рабами; другие же не способны подчиняться никакой власти, а властвовать умеют только так, как властвуют господа над рабами.