В. Носков - Афоризмы. Русские писатели. Золотой век

Серьезный недостаток расхожих сборников – неоправданная, чрезмерная краткость представляемых изречений. Как будто составители стараются обкорнать их с благородной целью помочь читателям усвоить сложную мысль. Или придать им вид народных поговорок. В итоге вместо работы мысли – ее имитация. Салтыков-Щедрин называл такие афоризмы «заплечными». Не удержусь от желания процитировать его рассказ «Дворянская хандра»:

«Я долго, слишком долго руководился этой заплечной философией, прежде чем мне пришло на ум, что она заплечная. Будучи тридцатилетним балбесом, я как ни в чем не бывало выслушивал афоризмы, вроде: ”Выше лба уши не растут”, „По Сеньке шапка”, „Знай сверчок свой шесток” – и не находил тут никакого мартиролога, но даже восхищался их меткостью. Да и время тогда было совсем особенное. То было время, когда люди бессмысленно глядели друг другу в глаза и не ощущали при этом ни малейшего стыда; когда самая потребность мышления представлялась презрительною, ненавистною, опасною: поневоле приходилось прибегать к афоризмам, которые, хоть по наружности, представляли что-то похожее на продукт мышления».

III

Читатель уже понял, что кратких, похожих на поговорки изречений в этой книге немного. При ее подготовке пришлось пренебречь многими афоризмами, которые популярны, у всех на слуху и потому вряд ли обогатят наш интеллект. К примеру, «Горе от ума» разобрано на цитаты давным-давно, о них можно справиться во многих изданиях прошлых лет – хотя бы в прекрасной книге Н. С. и М. Г. Ашукиных «Крылатые слова». А у составителя настоящего сборника другая задача: ввести в оборот массив малоизвестных, а то и незаслуженно забытых образных выражений и эвристичных именно в наше время мыслей.

Конечно, в силу объема книги пришлось наступать на горло собственной песне. Далеко не все авторы, которых хотелось бы представить, нашли место под обложкой. Добролюбов и Лесков, Кропоткин и Данилевский, Апухтин и Плещеев – так много их, достойных читательского внимания! Все-таки золотой век тем и велик, что даже второстепенные по его меркам имена составили бы честь культуре любой страны.

Да и те, что под обложкой, представлены далеко не полностью, только эскизно. Даже Пушкин, Гоголь и тем паче Лев Толстой. Я, составитель, стремился представить их мысли так, чтобы читатель проявил интерес, захотел бы поглубже познакомиться с золотым веком по оригинальным произведениям, а не ограничился бы этой книжкой, весьма субъективной и несовершенной.

Конечно, мне как составителю хотелось бы кое-что объяснить, обыграть, вообще придать публицистики. Но законы жанра суровы. Вот, к примеру, начало басни Крылова «Осел и Мужик»: «Осел был самых честных правил». (Узнаете? Ну конечно, это дядюшка Евгения Онегина.) Пришлось от него отказаться, потому что афоризм должен заключать в себе законченную мысль. Еще он должен быть логичен, а логика и поэзия часто несовместны, вдохновение Герцена не похоже на вдохновение Лермонтова. Лермонтовская грамматическая неправильность «из пламя и света» – разве не придает она какой-то библейский накал известным стихам? Или вот строчки, которые часто цитируют: «Свободы сеятель пустынный, / Я вышел рано, до звезды». Принеси сегодня начинающий поэт нечто подобное в редакцию, его бы высмеяли: «до звезды» – это вечером? может, поздно вышел, а не рано? кто сеет при свете звезд? Но это Пушкин со своей поэтикой, и серьезные исследователи не обращают внимания на его логическую несуразицу. Вот только в сборник афоризмов эти строки все равно не пустили бы.

Некоторые рассуждения в этом сборнике состоят из доброго десятка строк, по существу это мини-статьи. Но в том-то и суть, что цена этим рассуждениям побольше, чем иному броскому афоризму. Кстати, такое понимание афоризма традиционно, это знают читатели Ларошфуко, Лихтенберга и других старых мастеров жанра. Мы видим развитие мысли автора, проникаемся духом эпохи. Что важнее – знать математическую формулу или ее доказательство? Тем более что я старался подбирать изречения злободневные, не потерявшие значения и сегодня.

(А. С. Пушкин)

(Ф. И. Тютчев)

(Ф. И. Тютчев)

(Ф. И. Тютчев)

(Ф. И. Тютчев)

(Ф. И. Тютчев)

(Ф. И. Тютчев)

(Ф. И. Тютчев)

Поди ты сладь с человеком! не верит в Бога, а верит, что если почешется переносье, то непременно умрет; пропустит мимо создание поэта, ясное, как день, все проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а бросится именно на то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит природу, и оно ему понравится, и он станет кричать: «Вот оно, вот настоящее знание тайн сердца!». Всю жизнь не ставит в грош докторов, а кончится тем, что обратится наконец к бабе, которая лечит зашептыванием и заплевками, или, еще лучше, выдумает сам какой-нибудь декокт из невесть какой дряни, которая, бог знает почему, вообразится ему именно средством против его болезни. (Н. В. Гоголь)

Начало, корень и утверждение всему есть любовь к Богу. Но у нас это начало в конце, и мы все, что ни есть в мире, любим больше, нежели Бога. (Н. В. Гоголь)

Образование только развивает нравственные силы человека, но не дает их: дает их человеку природа. (В. Г. Белинский)

Одна природа да животная, хотя и своеобразная, жизнь не наполнят человека, не поглотят внимания: остается большая пустота. Для того даже, чтоб испытывать глубже новое, непохожее ни на что свое, нужно, чтоб тут же рядом, для сравнения, была параллель другой, развитой жизни. (И. А. Гончаров)