Андрей Якушев - Притчи.ру. Лучшие современные притчи

– Не ты ли Меня гонишь? Зачем спрашиваешь? – возразила Душа.

– Я не гоню Тебя! – испугался повелитель. – Гонимую Душу не спрашивают, на какое ложе Её отнести.

– Благословенную спрашивают ли? – возразила Душа.

Повелитель встаёт, идёт из храма и говорит городской страже:

– На том месте, где рухнула ветхая стена, заложить твёрдое основание и возвести новую стену, в которой, предусмотрительно для входящих, ворота поставить.

Всякому человеку дана Душа сотворить обитель, достойную его поступкам, как благодатна была его жизнь для мира.

Один из учеников пришёл к Учителю в полдень. Учитель сидел под деревом, укрываясь в тени его от жарких лучей полуденного солнца. Подойдя к Учителю, ученик спросил:

– Учитель, есть ли судьба?

– Садись здесь под деревом, – пригласил Учитель и продолжил: – Ты спросил, есть ли судьба? Можешь ли мне ответить, что есть тень от этого дерева?

– Когда солнце освещает одну сторону дерева, другая его сторона всегда остаётся в тени. А тень, в которой мы сидим, Учитель, образовалась освещённой стороной. Если бы солнце не светило на дерево, не было бы и тени.

– Правильно. Но ты забыл одну деталь: когда мы сидим в тени, светлая сторона дерева нам не может быть видна, – добавил Учитель и продолжил: – Вот жизнь человека подобна дереву, судьба – тень от неё. Никогда не сможет стать по-другому, чтобы судьба была деревом, а жизнь человека только тенью от неё. Потому будет ошибкой укрываться в тени судьбы, ища тем самым светлую сторону жизни.

– Ты хорошо сказал, Учитель – поблагодарил ученик.

Многие люди пекут из теста пироги.

Один еврей пёк из теста фаллосы с разнообразной начинкой. Однажды его жену спросили, что она скажет о том, что муж её печёт из теста фаллосы. Жена ответила:

– Знакомые ругаются, а я привыкла.

Спросили ученики Учителя, что он скажет.

– Не используйте разум свой, как тесто, – сказал Учитель. – Многое надуманное – неправда. Как невозможно испечённый фаллос принимать за настоящий, также невозможно надуманное принимать за истинное. Истинное всегда говорит само о себе. Оно благоволит к вам не уклоняться от правды.

Тогда ученики спросили Учителя:

– Мы приходим к тебе, чтобы слушать тебя. А когда уходим, многие из нас задумываются над тем, что ты сказал. Скажи нам сегодня: если ты не пекарь, то кто?

– Если я не положу муки в закваску добрую, то тесто не взойдёт и закваска закиснет. Тогда я точно не пекарь. Но если тесто хорошо взошло, испекутся добрые хлебы, тогда я мастер, – ответил Учитель.

В тюрьме заболел узник и стал умирать.

– Братки, – говорит тихонько, – попросите священника ко мне, умру скоро.

Кто-то забеспокоился, пошёл сказать дежурному, что, мол, человек в камере умирает, священника зовёт.

А один был в злобе человек, говорит умирающему:

– Зачем тебе священник, грехи, что ли, исповедовать будешь?

Умирающий молчал, тоской наполнились его глаза. Но насмешник продолжал:

– Или ты в вечную жизнь веришь? Закон что дышло, куда повернёшь – туда и вышло. Хочешь скажу, как вечная жизнь получается? Не говорят, что просто умрёшь.

Тут к нему подошёл молодой узник и сказал:

– Просто заткнись, знаток.

В это время в камеру вошли врач и священник. Врач осмотрел умирающего, кивнул священнику.

Умирающий исповедовался кратко. Потом дерзновение охватило его. Тихо, но с беспокойством в голосе, он спросил священника:

– Скажи, батюшка, вечна ли жизнь?

– Успокойся. Жизнь вечна не потому, что вслед за врачом священник приходит, а потому, что вы по откровению с нею нуждаетесь друг в друге.

Только произнёс священник эти слова, узник вздохнул глубоко и умер.

Когда священник направился к двери, молодой узник остановил его:

– А как верить в Бога, батюшка?

Священник ответил:

– Не по принуждению священников человек должен верить в Бога, а для сохранения ума от повреждения. Человек думает, что имеет такую волю: верить ему в Бога или не верить. Если бы Бог дал нам всем такую волю, то мы все поспешили бы ответить ему: «Мы тебе не верим», – и в день Суда оправдались бы перед ним. Но он не давал такой воли, а сказал: «Я есть», – и сим Словом его мы все сотворены.

После выноса покойника в камере узников оставалась тишина, как будто покойник был ещё в ней.

Однажды пришёл к Мудрому Спиридону на пасеку гончар из соседнего села. Приехал он в этот раз прямо с ярмарки чем-то расстроенный, хотел мёда купить да поговорить о себе. Нужно было мастеру узнать, не напрасно ли он не только горшки свои так долго украшает да расписывает, но и мелкие цветочки да веточки по ночам на посуде рисует всякие. Ведь другие мастера побойчей работают, успевают больше кружек да кринок обжечь, торгуют прибыльней.

Рассказал ему Спиридон такую историю.

«Далеко в степи, в стадах богатого казака, работали два молоденьких пастуха: Иван и Петро. Пасли они табун кобылиц-двухлеток: гнедых, каурых, саврасых, ездили за ними на лошадках, берегли да растили. Хозяин лютый был, за урон мог и шкуру спустить.

В начале лета прислали в табун двух белоснежных кобылок, на выпас, да с наказом беречь пуще глаз, кормить и лелеять. Купил их хозяин для своей дочери. Пётр да Иван лошадок всех любили, старались, только белых кобылок они не только пасли, но и нежили, холили. Красивы были лошадки необыкновенно, изящные, статные. Не мог Иван себя сдержать, чистил скребницей, надо не надо, как любимую игрушку, потихоньку поглаживал нежную кожу, трепал за холку, разговаривал. А то просто станет и любуется. Лето текло горячими волнами, пахучими выпасами, купаниями табуна в заводи реки под тихое фырканье.

Пришёл сентябрь, близилась осень. Лошадок должны были перегнать через месяц к селу. На рассвете одного из осенних дней, когда поднялся прохладный ветер, напомнил о расставании, не выдержал Иван. Несмотря на крепкий запрет, взнуздал белоснежку, накинул рядно на спину и поскакал на зарю. Пётр и себе также, взялся за вторую лошадку, скорей из зависти, хоть и страшился всегда нарушать хозяйские запреты.

Недолго ребята скакали по степи, да только на беду завернул к табуну хозяин лошадей, который ехал в тот день с торжища домой. Увидел он, как носятся пастухи на белоснежных лошадках, взбеленился. Велел ребят на цепь посадить, отдать в рабство навечно.

Схватили пастухов подручные хозяина, свезли на дальний хутор к немому саманщику и посадили на цепи – воду носить да глину месить.

Цепи каждого ходили по верёвкам вдоль пыльной дорожки – от старого пустого хлева до колодца и до саманной ямы. В этой яме месили Иван с Петром глину с соломой, поливая водой. Начинался день ранёхонько с того, что из колодца воротом воду доставали большим деревянным ведром и кончался длинный день скрипом того же ворота. Под жарким в раннюю осень солнцем целыми днями хлопцы месили, формовали, перекладывали саманные кирпичи.