Ю. Иванова - Афоризмы. Будь здоров!

Гадание — это творец дружбы между богами и людьми.

Главное условие успеха гадателей — это темный язык, двусмысленность и причудливость пророческих словес.

Если бы жизнь была предсказуемой, она перестала бы быть жизнью и потеряла бы вкус.

Иные радовались бы даже концу света, если бы им удалось его предсказать.

Кто видит слишком далеко, не спокоен сердцем. Не печалься же ни о чем заранее и не радуйся тому, чего еще нет.

Магия — бабушка современной науки.

Магия — искусство превращать суеверия в звонкую монету.

Мы так погрязли в болезненных предубеждениях, так уважаем безумие, что здравомыслящий человек пугает нас, как помешанный.

Не следует верить гадалкам, которые пользуются научными методами.

Предсказание во все времена служили средством, которое употребляли для одурачивания простаков и возбуждения фанатиков.

Проходимец добивается успеха не столько из-за собственного хитроумия, сколько из-за доверчивости окружающих; чтобы лгать и обманывать, выдающихся способностей не требуется.

Свои зубы чистил, чужие — заговаривал.

Так много умеющих предвидеть и так мало умеющих предупредить.

То, что гадалка видит у человека на ладони, обычно написано у него на лице.

Философия и медицина сделали человека самым разумным из животных; гадание и астрология — самым безумным; суеверие и деспотизм — самым несчастным.

Часто сделанные предсказания не сбываются.

Чтобы прослыть ясновидцем, предсказывай будущее на сто лет вперед. Чтобы прослыть глупцом, предсказывай его на завтра.

Все народы питают тайную симпатию к своей нечистой силе.

Даже от атеиста можно ожидать обращения в веру — но не от суеверного.

Дайте суеверному человеку науку, и он превратит ее в суеверие.

Если бы чудеса существовали, они бы перестали быть чудесами: чудо только потому чудо, что оно не происходит в действительности.

Когда люди не верят ни во что, они готовы поверить во все.

Кончились времена охоты на ведьм — теперь ведьмы охотятся на нас.

Мистические идеи любят преследование, они им создаются.

Не будьте суеверны, это приносит несчастье.

Предрассудки — обломки старых истин.

Пьянство вредно, в этом спору нет, но и народное суеверие, исключающее всякую возможность разумного и здорового миросозерцания, составляет не меньшее зло.

Разумеется, я не верю, что подкова приносит удачу. Но я слышал, что она помогает независимо от того, верят в нее или нет.

С религией получается то же, что с азартной игрой: начавши дураком, кончишь плутом.

Сила или слабость нашей веры зависит скорее от мужества, чем от разума. Тот, кто смеется над приметами, не всегда умнее того, кто верит в них.

Суеверие — религия слабых умов.

Суеверие есть злоупотребление верой.

Суеверие превращает все в чудеса.

Суеверия — это поэзия жизни.

Церковь — место, где джентльмены, никогда не бывавшие на небесах, рассказывают о них небылицы тем, кто никогда туда не попадет.

Чары развеялись, суеверия остались.

Я больше не верю в привидения: я видел их слишком много.

Будем остерегаться, чтобы старость не наложила больше морщин на нашу душу, чем на наше лицо.

В конце жизни свое превосходство ощущают лишь те, кто в начале страдал от неполноценности.

В старости умный человек занят тем, что пытается избавиться от недомыслия и безрассудства молодости.

В старости человек подобен актеру, который сидит среди зрителей и с грустью смотрит, как его любимые роли исполняет кто-то другой.

Время летит быстрее, чем ближе мы подходим к старости.

Все желают достигнуть старости, и все обвиняют ее, когда достигают старости.

Все люди хотят жить долго, но никто не хочет быть старым.

Вы можете не напоминать мне о моем возрасте — для этого у меня есть мочевой пузырь.

Достаток в старости — продление молодости.

Едва человек успеет по-настоящему набраться ума-разума, как его уже кличут «старой перечницей».

Если б не было воспоминаний о юности, то мы не замечали бы и появления старости.

Если рост прекратился, близок конец.

Жизнь бывает долгой, если долгой бывает старость.

Идеальная старость — естественное и примиренное изживание сил.

Излишества в юности — вексель на старость, по которому приходится платить с процентами за тридцать лет.