Журнал «Техника-Молодёжи» - ОДНАЖДЫ…

ЧИСЛО СВЯТЫХ НЕ СООТВЕТСТВУЕТ ЧИСЛУ БРОНЕНОСЦЕВ…

В конце XIX века английский парламент был страшно обеспокоен слухами о том, что на русских черноморских верфях заложено сразу пятнадцать новейших броненосцев. Вспомнив, что после Крымской войны Россия не имела права строить крупные корабли на Черном море, английские дипломаты направили русскому правительству протест против постройки двенадцати «апостолов» и трех «святителей». На это им дан был ответ, что на Черном море заложены два корабля: «Двенадцать апостолов» и «Три святителя», и что число святых не соответствует числу броненосцев.

ТЕПЕРЬ ЭТО НАЗЫВАЮТ ТАВТОЛОГИЯМИ…

Среди многочисленных определений математического доказательства есть и такое: математическое доказательство — тавтологическое преобразование определений и других лингвистических правил. Это значит, что процесс математического доказательства не должен привносить ничего такого, что не содержалось бы в посылках. Другими словами, каждый верный результат математического доказательства есть тавтологическое повторение на разные лады одного и того же. «Математика и своей основе есть только цепочка тавтологий…»

Это заявление венского математика Л. Виттгенштейна вызвало большое неудовольствие у многих математиков, которые привыкли связывать со словом «тавтология» представление о пустой болтовне, о предложениях, которые без ущерба для слушателей или читателей можно легко опустить.

«Теперь все это называют тавтологиями», — с горечью писал один известный современный математик в предисловии к своей книге о фигурах и числах, содержащей массу новых нетривиальных результатов.

КАКОЙ КОЛЛЕДЖ ЗАКОНЧИЛ ДОКТОР ВАТСОН?

Да, да, тот самый доктор Ватсон, который прославился описанием замечательных приключений своего друга Шерлока Холмса. Конан Дойль в своих книгах ничего не сообщил по этому поводу, поэтому за дело взялись члены американского общества «Бейкер-стрит джорнел», занимающегося уже много лет изучением рассказов о Шерлоке Холмсе.

Член этого общества В. Ветерби на основе тщательного изучения текста рассказов и культурных, географических, метеорологических и политических условий, на фоне которых развивается действие рассказов, установил, в частности, что доктор Ватсон — выпускник Йельского колледжа. В подтверждение своей мысли Ветерби приводит несколько высказываний доктора, в которых тот допустил грамматические ошибки. «Выпускник Гарвардского колледжа никогда не смог бы сделать таких ошибок, — пишет Ветерби, — следовательно, доктор Ватсон мог быть выпускником только Йельского колледжа…»

«А ВЫ ПУСТИТЕ ВАШУ ЛИНЕЙКУ В ВОДУ…»

Как-то раз один изобретатель пригласил и себе австрийского физика Э. Маха и показал ему линейку, причудливо обвитую шнуром.

— Я, — сказал он Маху, — никогда не сомневался в том, что сила действия равна силе противодействия. Но один мой знакомый рассказал мне, что в Южной Америке видел животное, которое так легко перескакивает с ветки на ветку, что не сообщает им ни малейшего сотрясения. Я специально поехал в Южную Америку и убедился: прыжки этих животных опровергают закон равенства действия противодействию. Вернувшись из Америки, я стал экспериментировать, и мне удалось построить прибор, в котором тело, обтянутое шнуром, приобретает стремление к движению в одну сторону.

С этими словами изобретатель взял в руки линейку и, шагнув к двери, объяснил Маху:

— Я чувствую, как меня тянет туда, и двери.

— Если это так, — сказал Мах, — то вы легко убедите в этом всякого, пустив линейку в воду. Тогда она без всякого вмешательства должна будет все время плыть в одну сторону.

Изобретатель обещал это сделать, и «с тех пор в течение двадцати лет я ничего не слышал об этом эксперименте», — вспоминал потом Мах.

«У МЕНЯ НЕТ КАРТОНА…»

Как-то раз в лабораторию к Маху пришел работать молодой ученый. Работа сперва пошла хорошо. Но вот однажды, когда Мах подошел к нему с вопросом: «Ну, что вы поделываете?», он получил в ответ: «Ничего. У меня нет картона для нового кружка».

— Ну, если это мешает вашей работе, — сказал Мах, — вы недалеко пойдете в науке.

ЕДИНСТВЕННЫЙ, ИСТИННО ЛЕЧЕБНЫЙ ГАЗ

Открытие в конце XVIII века сразу нескольких дотоле неизвестных газов вызвало такое большое возбуждение в обществе, что в Бристоле, в Англии, был основан «Пневматический институт» для изучения лечебных свойств газов. Инспектором института был приглашен знаменитый химик Г. Дэви. Но ожидания учредителей института были обмануты. «Из всех газов, — заявил Дэви, — истинным лечебным средством оказался лишь один: натуральный чистый воздух…»

«ВЕЛИ ЕМУ ПОЛОСКАТЬ БУТЫЛИ…»

Зайдя к своему приятелю по Королевскому институту некоему Пепи, Г. Дэви как-то сказал ему:

— Вот письмо одного юноши, который посещал мои лекции. Он просит дать ему занятие в институте. Что мне с ним делать?

— Что с ним делать? — удивился Пепи. — Вели ему полоскать бутыли! Если он согласится, то из него что-нибудь выйдет, если же нет — то он ничего не стоит.

Юноша согласился полоскать бутыли и доказал, что он стоит очень многого. Это был Михаил Фарадей.

«ЕДИНСТВЕННОМУ НЕТРУДНО БЫТЬ И ЛУЧШИМ»

Когда известный русский геодезист В. Витковский во время поездки в США осматривал достопримечательности Сент-Луиса, один местный житель, большой патриот родного города, убеждал его осмотреть городской ботанический сад. «Этот сад, — говорил он, — лучший и единственный в Штатах».

«Если он единственный, то ему, конечно, нетрудно быть и лучшим», — резонно заметил Витковский.

«РАССКАЖИТЕ МНЕ ЧТО-НИБУДЬ…»

Когда молодой Энрико Ферми учился в Нормальной школе в Пизе, его гениальная одаренность не составляла никакого секрета ни для кого из профессоров.

Один из них — профессор Пуччанти — быстро понял, что он мало чему может научить своего студента, зато сам может многое почерпнуть от него. Поэтому нередко он приглашал к себе Ферми и с величайшим простодушием и честностью просил; «Расскажите мне что-нибудь из физики…»

«ПОЧЕМУ СЕЙЧАС ТАК МНОГО ГОВОРЯТ ОБ ЭТИХ ЧЕРТОВЫХ ШТУЧКАХ?»

Ни один флот не противился так упорно принятию идеи подводного плавания, как английский. Адмиралы могущественнейшего броненосного флота в мире не могли поверить, что маленькая подводная лодка, без брони, без крупнокалиберных пушек, может представить какую-либо опасность их грозным эскадрам. Буквально накануне первой мировой войны, в которой так грозно и трагически проявилась мощь подводного оружия, один английский адмирал говорил с недоумением: «Когда я поступил на службу во флот, мало кто интересовался торпедами. Я не могу понять, почему все так много говорят сейчас об этих чертовых штучках».