Журнал «Техника-Молодёжи» - ОДНАЖДЫ…

— Посмотришь на тебя, — говорил он, — и сразу видно, что ты уже служил, а я вот — еще в школу ходил!

Марков, взглянув на Николая Борисовича с сожалением, не замедлил с ответом:

— Что же это твои родители так поздно стали тебя грамоте-то учить?

НУ И БЕСТАКТНОСТЬ!

По воспоминаниям начальника политического отдела Департамента полиции П. И. Рачковского (1853–1911), один армейский строевой полковник, попавший служить в «охранку», был страшно обескуражен поведением неблагонадежных.

«Наблюдаемые, — жаловался он Петру Ивановичу, — возмутительно пренебрегают правовыми нормами и даже позволяют себе нагло уклоняться от установленного за ними секретного наблюдения!»

ЗНАЙ, С КЕМ ШУТИТЬ…

Однажды Николай I срочно вызвал к себе полицмейстера Петербурга Бутурлина и заявил ему: «Ты знаешь, что памятник Петру I украли? Приказываю в 24 часа найти его и поставить на место».

Здесь нелишне пояснить, что Бутурлин обладал в избытке усердием, чего никак нельзя сказать об его уме. Он тут же отправился на розыск, но, проезжая по Сенатской площади, обнаружил «пропажу». Незамедлительно вернулся и радостно доложил хозяину Зимнего дворца, что донесение на его высочайшее имя — чистое недоразумение.

Николай I рассмеялся: «Очнись, Бутурлин, сегодня же 1 апреля! Да и разве можно такую махину вообще украсть?»

Что происходило в уме ретивого полицмейстера, истории неведомо. Но факт остается фактом: ровно через год, 1 апреля, и он прибегнул к розыгрышу — во время посещения Николаем I оперы доложил ему, что горит Зимний дворец. Император спешно отбыл к месту пожара и, убедившись в отсутствии оного, потребовал объяснений. Затейнику на собственном опыте пришлось убедиться в том, насколько справедлива латинская поговорка «Что позволено Юпитеру, то не позволено быку». Взбешенный Николай I изрек: «Ты дурак, Бутурлин! И не вздумай только, что это первоапрельская шутка. Завтра я непременно скажу тебе то же самое»…

Вскоре полицмейстер получил новое назначение — подальше от Петербурга.

ДИАГНОСТИКА НАЧАЛЬСТВА

Английский адмирал Дж. Фишер — главный инициатор создания «Дредноута» линейного корабля нового типа, содержавшего множество принципиальных технических усовершенствований, — отличался крайней резкостью характера и остротой языка. Как-то раз, отстаивая свои идеи на заседании в Адмиралтействе, он отозвался о присутствующих лордах как о ничего не понимающих в деле идиотах.

— Сэр! — остановил его председательствующий. — Не кажется ли вам, что в столь высоком собрании неуместны такие оскорбления?

— Здесь нет ничего обидного, сэр! — отрезал Фишер. — Для этих людей слово «идиот» не оскорбление, а диагноз…

А ЕЖЕЛИ НЕВТЕРПЕЖ?

Порошин — воспитатель цесаревича Павла Петровича — трепетно любил своего воспитанника и неустанно готовил его к исполнению грядущих императорских обязанностей. А пуще всего, внушал он наследнику российского престола, надо всегда помнить: государственные дела, как ничто другое, требуют осмотрительности, времени и терпения. Реакция наследника, как явствует из записи в порошинском журнале, была обескураживающей: «Его высочество, слушав, изволил покивать тут головушкою и сказать: „Но как терпения-та нет, где ж ево взять?“»

И действительно, именно поспешность, необдуманность в нововведениях, сумбурно проводимых Павлом I, который дорвался до власти лишь в 42-летнем возрасте, и послужили причиной его насильственного устранения — убийства.

СТРАШНЕЕ ПИСТОЛЕТА

Правнук «светлейшего» сподвижника Петра I — А. С. Меншиков (1787–1869), адмирал и острослов, имел затяжную «контру» с графом П. А. Клейнмихелем, главноуправляющим путями сообщения и публичными зданиями. Всему, что сооружалось ведомством последнего, Меншиков неизменно сулил провал — Исаакиевскому собору, мосту через Неву, Николаевской железной дороге… «А когда Клейнмихель, наконец, наберется храбрости и вызовет меня на дуэль, — публично предупреждал он, — я знаю, что ему устроить, вместо пистолета выберу железную дорогу. Предложу прокатиться до Москвы и посмотреть, кого из нас убьет!»

ПРОВЕРКА СЛУХА!

По свидетельству знаменитого советского оружейника М. Т. Калашникова (1919–2013), при полигонных испытаниях разработанных им образцов его нервы и чувства обострялись до такой степени, что он на слух определял малейшие обои в стрельбе и сразу же звонил испытателю, выяснял причины задержки. Как-то раз, услышав запинку в треске его автомата, он, обеспокоенный, вышел на связь. В ответ в трубке раздался здоровый смех, а потом испытатель пояснил:

— Проверка слуха! Мы вот тут поспорили, засечешь ты перерыв в стрельбе или нет. Считай, это был экзамен твоей нервной системе…

«Хороша проверка, нечего сказать, — вспоминает Калашников. — Впрочем, без таких шуток, наверное, не было бы выхода тому психологическому напряжению. которое неизбежно накапливалось в ходе испытаний».

ДЛЯ ЖАЛЯЩИХ НЕТ РАЗНИЦЫ…

Знаменитый русский живописец М. В. Нестеров, работая над портретом академика И. П. Павлова (1849–1936), жил несколько дней в его институте в Колтушах, под Ленинградом. Встречаясь с Михаилом Васильевичем и его женой за завтраком, Иван Петрович обычно рассказывал им о своих ежеутренних наблюдениях за пчелами.

— Удивительно умные существа, эти пчелы! — восхищался он. — Видят, что я занят своим делом, и понимают: я им не враг, не эксплуататор их труда, не то что какой-нибудь там пчеловод. Летают себе спокойно вокруг меня и не трогают, а пасечник не смеет к ним подойти без сетки — тут же ужалят.

На следующее утро Нестеров заметил под глазом у Павлова изрядную шишку. Академик сидел хмурый, отвечал неохотно, потом признался:

— Сегодня попалась какая-то глупая пчела: не сумела отличить совершенно безвредного для нее, занятого своим делом человека от явного врага-пасечника. Но это, конечно, нетипично. В семье не без урода, потом что в целом-то пчелы исключительно умны.

Через день шишка украсила и другой глаз академика. Он сидел явно не в духе, в тягостных размышлениях и лишь в конце завтрака просиял:

— Теперь-то мне все понятно! Для пчел нет разницы между моими совершенно неопасными для них занятиями и действиями их врага-пасечника. Я совершил научную ошибку, предположив в пчелах большой ум…

И СВОИХ ВЕДЬ ХВАТАЕТ!

Московский почт-директор А. Булгаков (1781–1863) в молодости служил в Неаполе, где как-то разговорился с путешествовавшим по Италии англичанином.

— Скажите, — вдруг заинтересовался тот, — а есть ли в России дураки?

— Полагаю, что есть, и, кстати, не меньше, чем в Англии, — хмуро парировал Булгаков столь бестактный вопрос.