Журнал «Техника-Молодёжи» - ОДНАЖДЫ…

НЕОБЫЧАЙНОЕ ПРОИСШЕСТВИЕ

Однажды госпожа Лебедева, мать будущего знаменитого физика, в ту пору еще студента, получила от сына странное письмо:

«А у меня новорожденная: кричит, бунтует, ничьего авторитета не признает, — писал сын, заведомо неженатый. — Я, слава богу, уже оправился, совершенно здоров и хожу в институт. Крестным был профессор Кундт, и он пришел в некоторое взвинченное настроение, когда я преподнес ему новорожденную…»

Только в конце письма выяснялось, что новорожденной была… некоторая «идея относительно электричества».

ЭТО НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО ЗНАЧЕНИЯ…

Однажды Альберт Эйнштейн, целиком поглощенный собственными мыслями, встретил своего друга и приветливо попросил его:

— Приходите ко мне вечером. У меня будет и профессор Стимсон.

— Но ведь я Стимсон! — проговорил озадаченный друг.

— Это не имеет никакого значения, — возразил Эйнштейн, — все равно приходите!

ЧЬЯ ЧЕСТЬ?

Однажды знаменитый ученый Гумбольдт во время путешествия открыл неизвестные красивые цветы и прислал их в Берлин ботанику Виденау. Ботаник назвал их «георгинами».

— О, как немцы чтут нашего короля Георга III! — воскликнул зашедший к Виденау какой-то англичанин.

— Простите, сэр, — ответил ботаник, — но цветы названы в честь петербургского естествоиспытателя Георги.

НАУКА И РЕЛИГИЯ

На торжественном обеде, посвященном открытию нового университета, известный естествоиспытатель XIX столетия Эрнст Геккель оказался соседом по столу с одним священником. Когда тот после обеда вынул сигару, Геккель любезно предложил ему огонь, но сделал это так неловко, что зажженная спичка, как только очутилась в руках священника, потухла.

— Смотрите, — проговорил священник с насмешливой улыбкой, — свет науки погас.

Геккель утвердительно кивнул.

— Ничего удивительного. В руках церкви это не впервые.

ГНЕВ КОНСЕРВАТОРА

11 марта 1878 года в Академии наук в Париже демонстрировался первый фонограф Эдисона. Аппарат послушно воспроизвел записанную на валике фразу. Присутствовавший на заседании академик Бульо бросился на представителя Эдисона и чуть не задушил его, громко крича:

— Негодяй, мы не позволим морочить нас какому-то чревовещателю!

В дальнейшем, несмотря на очевидность научного достижения, академик был убежден, что это иллюзия.

ЛЕС НА ЛУНЕ

Однажды английский посланник лорд Витворт подарил Екатерине II огромный телескоп. Наступил день испытания телескопа.

— Я не только вижу на Луне горы, но даже лес, — сказал князь Львов, прильнув к окуляру.

— Вы возбуждаете во мне, любопытство, — произнесла Екатерина, поднимаясь с кресла.

— Не торопитесь, ваше величество! — воскликнул Львов. — Уже начали рубить лес. Вы не успеете подойти, как его не станет.

КТО БОЛЬШЕ?

Однажды мучимый болезнью Бисмарк призвал и себе знаменитого врача. Едва глянув на больного канцлера, врач подробно рассказал ему о его болезни.

Бисмарк в чрезвычайном изумлении спросил:

— Сколько же людей вы уморили, пока дошли до такого совершенства в диагностике?

— Значительно меньше, чем вы, ваше превосходительство, пока дошли до этой болезни.

ЧЕТВЕРОНОГИЕ МОНТАЖНИКИ

Через Ниагару нужно было проложить новый электрический кабель, а стальные башни, поддерживавшие старые воздушные набели, оказались перегруженными до предела. Оставался единственный возможный выход — пустить кабель в старой газовой трубе толщиной в 4 дюйма, лежавшей на дне водопада. Но как протянуть тяжелый кабель по трубе длиной в 750 метров?

Кто-то из рабочих предложил поймать крысу и, пустив ее в трубу с привязанной бечевкой, протащить затем и весь кабель. Так и сделали. Но крыса не разделяла всеобщего воодушевления. Она боялась бежать в темный страшный зев. Тогда рабочие поймали ласку — злейшего врага крысы — и сунули ее за крысой в черное отверстие. Веревка с поразительной быстротой заскользила в трубу, и преследуемая крыса выскочила на другой берег реки.

При помощи бечевки через трубу была протянута проволока, а затем проволокой протащили и кабель.

ОТКРЫТИЕ НЕ БЫЛО СДЕЛАНО

Выдающиеся немецкие физики Бунзен и Кирхгоф часто работали вместе на даче Бунзена. Однажды в полдень жаркого летнего дня они решили сделать перерыв в работе и погулять по саду. Пройди мимо маленькой клумбы, посреди которой на подставке лежал для украшения большой зеленый шар из стекла, Бунзен положил руку на шар и, к своему удивлению, заметил, что сторона его, обращенная к солнцу, была значительно холоднее, чем противоположная, теневая. Оба физика принялись рассуждать о причине этого удивительного явления, но никак не могли придумать объяснения.

Выручил их из затруднительного положения садовник. Оказывается, он опасался, что если шар будет все время повернут к солнцу одной стороной, то его краска выгорит; поэтому садовник имел обыкновение ежедневно после полудня поворачивать шар к солнцу другой стороной.

ОДНАЖДЫ…

Однажды ученики греческого философа Зенона обратились к нему с просьбой:

— Учитель, ты, обладающий знаниями во много раз большими, чем мы, всегда сомневаешься в правильности ответов на вопросы, которые всем нам кажутся очевидными и ясными. Объясни нам причину твоих сомнений.

Начертив посохом на песке 2 круга, большой и малый, старец молвил:

— Площадь большого круга — это познанное мной, а площадь малого круга — это познанное вами. Как видите, знаний у меня действительно больше, чем у вас. Но все, что вне этих кругов, — это не познанное ни мною, ни вами. Согласитесь, что длина большой окружности больше длины малой, а следовательно, и граница моих знаний с непознанным больше, чем у вас. Вот почему у меня и больше сомнений!

НАДЕЖДА

Известный математик Пойа в назидание изучающим теорию вероятностей рассказал однажды историю о враче, который ее не понимал.

Осмотрев больного, этот врач сказал, нахмурившись:

— О, у вас очень серьезная болезнь. Из десяти заболевших ею девять умирают.

Больной, конечно, расстроился.

— Но вам повезло, — добавил врач. — Девять пациентов с этой болезнью у меня уже умерли. Радуйтесь: вы — тот десятый, который обязательно выживет.

ВСЕ ОЧЕНЬ ПРОСТО

Профессор Альберт Швейцер имел три докторские степени по различным отраслям знания. Один из его случайных знакомых, подвизавшийся в науке, но без особых успехов, спросил однажды с плохо скрываемой завистью:

— Как вам удалось получить три докторские степени?

— Ах, — ответил ученый таким тоном, словно речь шла о пустяке, о котором не стоило даже говорить, — все это делается очень просто. Третью ученую степень я получил потому, что имел до этого уже две. Вторую получил за то, что имел уже звание доктора наук, а первую степень мне присвоили потому, что я к тому времени не имел ни одной.