Дмитрий Лихачев - Поэзия садов

К садам эпохи барокко применимо положение Ф. Бэкона, что «природа вещей лучше обнаруживает себя в искусственной стесненности, чем в естественной свободе» [114].

Сады барокко способствовали исследованию и показу природы, но в «искусственной стесненности». Сады барокко были в известной мере экспериментом, служащим познанию мира, – экспериментом, в котором создается модель мира, испытываются свойства растений, создается искусственная, но все же природная среда вокруг нас.

Характерной деталью садов барокко было устройство так называемых театров. Садовый театр состоял из полукруглой декоративной стены, обычно с туфовыми нишами, в которых размещались статуи. Такие театры мы найдем в саду виллы Бельведер в Италии [115], в саду дворца Мандрагона [116], в саду виллы Памфили [117]и пр.

«Театры» создавали декоративный фон, иногда вовсе не служивший для представлений, хотя, вообще говоря, сады барокко, в отличие от садов Ренессанса, гораздо чаще использовались для маскарадов, театральных действ, увеселений, тогда как для садов Ренессанса был более типичен серьезно-учебный и «ученый» характер.

Зрительный элемент сильно увеличился в барокко. Но садовые театры барокко не были только чисто зрительными деталями сада, в них была и зрелищность – разыгрывались праздничные представления. В. Я. Курбатов пишет: «Стремление использовать двор или сад для театрального помещения было распространено в XVI в. Кроме ватиканского сада и амфитеатра Баболи, в виде театра был задуман Виньолой двор Фарнезского дворца в Пьяченце. Стремление к театральным эффектам в садах приводило к перепланировке почвы. Чтобы усилить впечатление, часто устраивали сложные архитектурные декорации, состоящие по большей части из полукруглых стен с нишами и фонтанами. Их называли „театрами“» [118].

Вид на виллу Мадама. Гравюра. 1850-е

Элемент зрелищности был в барокко повсюду. Зрители XVII в. получали детское удовольствие от различных водяных затей, дававших движение механическим игрушкам – таким, как двигающиеся птицы, водяные оргáны, крутящиеся статуи и т. д. Появились фонтаны-сюрпризы, обливавшие зазевавшихся посетителей.

С этим же «театральным» характером барочных садов связана и другая их черта – стремление к музейности, стремление превращать сады в своего рода кунсткамеры, выводить в садах редкие растения, особенно редкие плоды. Редкие фрукты заботливо выращивались, в частности, в английских садах XVII в. На портрете Карла II Гендрика Данкерта (Hendrick Danckert), носящем название «Ананасный портрет» («Pineapple Picture»), король Карл II представлен с первым ананасом, выращенным в Англии. Карл II изображен на террасе английского дома с типичным для барокко квадратным партером («кабинетом») позади, держащим ананас в руке [119].

Мода населять сады редкими растениями объяснялась не только стремлением к «коллекционированию», но и характерным для барокко тяготением к эффектам «преодоления материала».

Л. Бернини говорил: «Я победил трудность, сделав мрамор гибким, как воск, и этим смог в известной степени объединить скульптуру с живописью» [120]. В садовом искусстве было тоже стремление к преодолению материала: подчинять растения (путем стрижки и выгибаний – в «огибных аллеях») скульптурным и архитектурным формам, создавать декоративные эффекты. Сады барокко планировались с декорационными элементами, и декораторы в них были часто садовниками.

Присущее всем стилям в искусстве садов стремление создать на возможно меньшей площади возможно большее разнообразие приобретает в садах барокко особенно гипертрофированные формы. Садоводы намереваются в своих садах дать представления о мире – научные и символические одновременно. Создать из соединений научных понятий с традиционными символами новую символику, превращая тем самым сад в своего рода ребус и взывая к необходимости размышлений, систематизации, удивления и восхищения, – было главной целью барочных садоводов.

Теоретик садоводства XVII в. Джон Эвелин (John Evelyn) рекомендует для садов эффекты «громадного» разнообразия в соединении с «громадной» же интимностью. Он вводит в сады питомники («nursery gardens»), огороды съедобных овощей («kitchen gardens»), большие цветники, птичники, плантации редких растений, окруженные стеной садики для редких цветов, пастбища, карповы пруды и даже химические лаборатории. Особый интерес он проявляет к фруктовым деревьям, которые выращивались около окружающих сад стен.

Отдельные «купе» («зеленые кабинеты») посвящались специально созданию разнообразия.

Спрат (Sprat) в своем поэтическом «Plantarum» (1661) соединяет морфологическое изучение цветов с мифологическим и «спиритуалистическим». Он объясняет строение цветка через эмблематическое его толкование, находит многие соответствия между ботаническими фактами и космическими.

Сады барокко XVII в. полны разнообразных эмблем и «иероглифов». Забава неожиданно становится из обычного ребуса нравоучением, назиданием.

Д. Аллен (D. С. Allen) утверждает даже, что «сад – классический эквивалент разума» (mind) [121]. Возрождается средневековое представление: «Сады – это рукопись». Этот дух эмблематического толкования садов ясно ощущается даже в работах «родоначальника» эмпирических наук Нового времени Бэкона, написавшего особое эссе «О садах» («Of Gardens», 1625). Джон Ри (John Rea) говорит о цветах как эмблемах добродетелей:

В композиции ренессансных садов включались группы свободно растущих деревьев. Сады Ренессанса отличались четкостью плана, ясностью и простотой композиции. Сады барокко, напротив, стремились к усложненной композиции.

Сады и парки эпохи барокко, так же как сады и парки Ренессанса, находились в эстетическом подчинении архитектуре, но это другая архитектура. При этом подчинение архитектуре постепенно усиливается в барокко, что выражается, в частности, в том, что в садах и парках появляются многочисленные строения – опорные стены террас, лестницы, перила, гроты, павильоны, бельведеры и т. п. Динамичные мотивы преобладают в барокко над статичными мотивами Ренессанса (например, стремление к игре света и тени, к живописным эффектам). Общий признак с поздним Ренессансом – роскошь, богатство и т. п., но в барокко сад и парк становятся не только «продолжением дворца», но и «аналогией дворца» – аналогией дворцовых зал, кабинетов и коридоров. При этом переход из одного «зеленого апартамента» в другой строится на основе контраста. Каждое новое «помещение» неожиданно для посетителя, участки сада изолированы друг от друга, переходы из одного участка в другой не акцентированы и иногда скрыты.