Сборник статей - Университетский город: архитектура смыслов

Если двадцать лет назад по всему миру насчитывался только 1 млн иностранных студентов, то к 2025 году их, по прогнозам ЮНЕСКО, будет 8 млн. Для современной (2020) Австралии обучение иностранных студентов является третьей статьей экспортных доходов в бюджете страны. Причина банальной ситуации «мимо денег» заключается в патологической расфокусированности национальной, муниципальной и университетской оптик, настроенных еще в индустриальную эпоху, когда знание включалось в стоимость произведенного продукта.

У общества наступившей эпохи сегодня много определений. К их числу относится и «общество знаний». По убеждению профессора культурологии из Германии Н. Штера, термин «общество знаний» уместен для обозначения природы современного общества: «Знание становится определяющим не только для современной экономики и ее производственных процессов, но и для социальных отношений в целом и как основной источник его проблем и конфликтов. Это означает, что мы все больше упорядочиваем и производим реальность, в которой мы существуем на основе нашего знания».

Доля знаний, таким образом, растет не только в добавочной части продукта, но и как интеллектуальная составляющая капитала личности, креативного капитала городов, регионов и стран. Вновь становится востребованной идея «обучающего региона», политически инициированная несколько десятилетий назад. Вновь, как отмечалось со ссылкой на статистику, подобно средневековому аналогу, типичной фигурой постсовременного городского пейзажа становится «странствующий студент». К сожалению, пока не конституированный на городском уровне.

Для сравнения обращусь к Ж. Ле Гоффу, который, ссылаясь на немецкий сборник проповедей (составленный примерно в 1220 году, то есть почти тысячу лет назад), отмечал, что студенты в нем были на двенадцатом месте в общественной иерархии «états», «странствующие студенты» – на тринадцатом. А вот император оказался на пятнадцатом. К слову сказать, бюргеры, то есть горожане, занимали 21-ю из 28 позиций.

Рис. 2. Широко распространенное неофициальное название города Томска «Сибирские Афины» появилось после открытия в 1888 г. Томского императорского университета – первого университета в Сибири (сейчас – НИ ТГУ)

Возвращаясь к смысловой архитектуре, отмечу, что понтифик (дословно «мостостроитель», тот, кто соединяет горний мир и его проекцию на землю), занимающий первое место, был проводником божественного замысла. В том или ином виде его помощникам, включая студентов, полагалось обустраивать мир по предначертанному образцу.

Если мы поменяем социальное предначертание университета и станем воспринимать его как «кузницу кадров» или организацию по оказанию услуг, то и «проекция общества на землю» рушится. Университет и поныне выполняет миссию возвышения, переработки города в соответствии с присущими его онтологии задачами, прописанными еще до нас. Символически университет и в новой сакральности образует центр (или один из центров) города.

Процитирую ответ на вопрос анкеты одного из студентов из дальнего зарубежья, обучающихся в томских университетах: «Томск – студенческий город, в основном почти половина населения Томска – студенты. Атмосфера для учебы такая сильная, потому что, куда бы вы ни пошли, вы можете увидеть здание университета». Мне кажется, что именно атмосфера является главным критерием того, состоялся ли город как «университетский».

Заряженность атмосферы научным знанием, особый молодежный стиль предохраняют такой город от музеефикации, от превращения в простую дестинацию на туристических картах. Профессор Плимутского университета К. Навратек отмечал наличие правовой проблемы, когда статус таких массовых сегментов, как студенты, мигранты и туристы, не определен в числе горожан. Достаточно включить воображение, чтобы понять, какой вклад в экономику города и страны вносят студенты. К счастью, постижение высшего замысла скорее приходит через городскую повседневность, нежели через бесплодные стратегии типового характера.

В конце 1980-х годов мне попалось письмо студента Томского императорского университета. Оно было датировано 1905 годом и адресовалось отцу – священнику в Курской губернии. В нем студент напоминал, что ранее он послал три рубля на покупку коровы. Писал об отголосках Русско-японской войны, но в основном о своей жизни – о репетиторстве, о том, как снимает угол в комнате с другими студентами, о растущих ценах. Уже из этого письма мы составляем представление о микроэкономике, о конвертировании знаний в повышение образовательного уровня и в доходы горожан. О той самой «переработке» города в университетский.

Сегодня, спустя много лет, мы с уверенностью можем говорить, что город является университетским, когда таковым его считает население, народная молва – самый эффективный канал коммуникации. Конечно, путь от одиноко стоящего университета через университетский кластер до университетского города неблизкий и сложный. Но сопричастность великому смыслу и образ достижимого будущего будут хорошими помощниками на этом пути.

Алексей РАСХОДЧИКОВ,кандидат социологических наук, сопредседатель Фонда «Московский центр урбанистики “Город”»

Переломные моменты истории – лучшее время для размышлений о будущем, о том, что нас ждет, время искать новые смыслы. Сегодня мы явно переживаем очень серьезный перелом – проходим через водораздел, который изменит многое и в жизни городов, и в роли университетов. И уже вполне отчетливо проявились тенденции, которые, скорее всего, получат свое развитие в ближайшей перспективе.

Кризис городов, о котором в последнее время все чаще говорят авторы популярных урбанистических концепций, сколь очевиден, столь и многогранен. К проблемам, описанным классиками Чикагской школы: разрыву социальных связей, создающему питательную среду для преступности и проявления человеческих пороков, крайнему имущественному неравенству, образованию гетто, − добавились новые, не менее неприятные процессы: цикличные экономические кризисы, миграционные нашествия, негативное воздействие на экологию, не говоря уже о транспортных проблемах и жилищном вопросе. Пока мегаполисы стремительно растут, аккумулируя инновации и огромные капиталы, малые и средние города деградируют и вымирают. Подобно деревням прошлого, они теряют свое главное богатство – жителей, навечно оставляя в сердцах своих вынужденных эмигрантов «привычку мрачной тишины» при взгляде на потерянную малую родину.