Сергей Шишков - Петербург экскурсионный. Крепость и город

Замерев в радостном восторге, они через окошки башни увидели вдоль Невы овалом раскинувшийся город: на западе – Васильевский остров и недостроенное здание Кунсткамеры, на юге – Адмиралтейство со скелетами недостроенных кораблей, на востоке – Летний сад, Литейный двор, Александро-Невский монастырь, а на севере – Кронверк.

Взволнованный Пётр Алексеевич, наверное, переходя от окошка к окошку, радостно восклицал: «Парадиз! Истинный парадиз!», а каждый из его спутников старались разглядеть свой дом, свой участок, чтобы показать его соседям.

Часы на колокольне

Пётр I захотел познакомиться и с устройством курантов, которые он присмотрел в Голландии во время одного из своих путешествий и обошедшиеся ему в астрономическую сумму – пятьдесят пять тысяч рублей.

Царь знал толк в часах и умел разбираться в их механизме.

Ведь известно, как, будучи в Амстердаме, он, овладев искусством часовых дел мастеров, собственноручно собрал тогда небольшие подарочные карманные часы.

Может быть это пристрастие Петра I к часам и явилось толчком к осуществлению в России одной из задуманных им реформ – временной.

В Петербурге при нём родилась новая традиция – устанавливать часы на фасадах зданий, в которых работали военные учреждения, предприятия, церкви.

Новая традиция закрепляла и введённое царём Петром новое летоисчисление на Руси – от рождества Христова, а не от сотворения мира, как это было ранее.

Счёт времени в России с 1706 года был приведён в соответствие с общеевропейским, где сутки стали измеряться не с восхода до заката солнца, то есть с делением на ночные и дневные часы, а непрерывно.

Нам сейчас трудно понять, как в допетровское время на циферблатах часов было нарисовано семнадцать делений, заменённых с 1706 года на сохранившиеся и поныне двенадцать равных частей.

Кроме того, тогда же были введены цифровые обозначения вместо прежних букв старой русской азбуки.

После 1720 года работы на колокольне продолжались и уже в следующем году шпиль обили и позолотили, а в 1722 году по рисунку Доменико Трезини из листовой меди сделали с крестом в руках летающего ангела.

Наконец, летом 1724 года скульптор, француз Николя Пино вырезал «арнаменты к указательным часовым кругам» и сделал «херувимов… по углам на колокольне», головки которых до сих пор украшают четыре угла у основания нижнего купола колокольни.

Позже колокольня была открыта для посещения и знатным иностранцам.

Так, побывавший наверху колокольни камер-юнкер В. Ф. Берхгольц удивился двум чудесам – красоте города и его главным часам-курантам.

«Они так же велики и хороши, как амстердамские, – записал он в своём “Дневнике”. – Каждые четверть часа, полчаса и час играют сами собой, приводимые в движение машиной с большим медным валом».

Куранты имели карильон, на клавиатуре которого исполнялись сложные мелодии, для чего приходилось одновременно действовать и руками и ногами.

Как пишет Берхгольц, ручная игра требовала «многих физических сил и высокого мастерства».

Так на Невских берегах «танцы петровских курантов» заменили московский церковный перезвон.

В архитектуре колокольни отразилась идея решительного превосходства новой столицы по сравнению с Москвой, ведь золочёный шпиль колокольни в Санкт-Петербурге на тридцать два метра стал выше московской колокольни Ивана Великого.

Архитектор Трезини при создании колокольни Петропавловского собора превзошел сам себя, сумев создать оригинальное сооружение и дерзко водрузить прямо над «итальянским» фасадом «северную» башню.

Современники Петербурга разных времен отмечали красоту колокольни собора Петра и Павла, в том числе ее пропорции и выразительность композиции.

Хорошие пропорции в архитектуре, как утверждают архитекторы, позволяют создавать выразительные соотношения между природной красотой и архитектурным сооружением в целом, а также между отдельными крупными и более мелкими элементами.

Доменико Трезини раскрыл здесь весь свой талант, рассчитав высоту и объём каждого из этих элементов колокольни таким образом, чтобы подчеркнуть возможность лёгкого выразительного стремительного взлёта над водной панорамой Невы.

Легко заметить отдельные части колокольни, возвышающиеся друг над другом, но осмыслить красоту и выразительность их возвышения не просто.

А Трезини всё продумал и рассчитал.

Обратим внимание на некоторые выразительные приёмы, создающие ощущения цельности и возвышенной красоты этого прекрасного архитектурного произведения.

Волюты первого и второго этажей

Так, чтобы не допустить расползание нижнего этажа под тяжестью колокольни, он использует мощные каменные завитки – волюты на первом и втором ярусах, мотивы которых на западном фасаде усиливают впечатление единства, стройности и пирамидальности силуэта колокольни.

Обратим внимание на третий ярус башни, заканчивающийся золочёной, изящной формы кровлей с четырьмя головками «херувимов» по углам, придающих некоторую сентиментальную утончённость силуэтам.

Далее просматривается восьмигранник над башней с несколько вычурной золотой короной, над которой в свою очередь расположен ещё один крошечный многогранник, являющийся основанием шпиля и создающий лёгкое прерывисто-волнующее вертикальное движение элементов.

Изящно выглядят и формы золотого свечения покрытия шпиля, короны и кровли над трёхъярусной башней, которые троекратно прерываются.

В первом случае устройством окон с часами на фигурной крыше башни, во втором – восьмигранником под короной и далее крошечным многогранником под шпилем, что создаёт ощущение затаённой легкости.

«Яблоко» на тонком кончике лёгкого и устремлённого в высоту сорокаметрового шпиля создаёт ощущение законченности, а ангел с крестом вызывает ощущение свободы и полёта, хотя выполняет и практическую роль флюгера, показывая направление ветра.

Шпиль возвышается так стремительно, словно уплывая в бескрайние просторы Вселенной.

Около трёхсот лет украшает колокольня северную столицу и до сих пор петербуржцы воспринимают её как главный самый красивый высотный городской ориентир.

Правда, в наши дни это сооружение выглядит несколько иначе, чем это было в начале XVIII века.

Причиной всему явились стихийные природные явления, доставлявшие многочисленные хлопоты питерским властям и разрушавшие прекрасные сооружения города. Испытал на себе невзгоды природы и собор святого Петра и Павла.