Елена Грицак - Кусково и Останкино

Летом 1726 года в Кусково прибыли вольнонаемные работники из ярославского села Вощажникова, встав на довольствие и постой к графским крестьянам. В том же году приняли новый облик обветшалые боярские хоромы, затем появились каменная церковь и плодовый сад. По указанию графа заново спланированные комнаты обили обоями: бархатными и камчатными из Европы, лаковыми из Китая. В больших залах старинные печи заменили каминами на французский манер. По традиции центральное место в усадьбе занимал дворец. К нему вели прямые дороги от Москвы, а также от соседнего имения Перово, куда изредка наезжали члены императорской семьи. От дома начинался партер регулярного парка с широкой просекой в конце, не скрывавшей эффектного вида на село Вешняково, тоже принадлежавшее Шереметевым.

Менее чем через 20 лет дорогостоящая заморская отделка обветшала, о чем свидетельствует «опись хоромного строения», составленная управителем перед началом ремонта 1741 года. Через десятилетие старый деревянный дом был значительно расширен и заново убран. Летом 1754 года на втором этаже заканчивалась отделка двусветного (двухуровневого) зала, куда попадали через анфиладу парадных комнат. Барочное оформление контрастировало, но не противоречило нестрогим классическим формам.

Вскоре после капитального ремонта в конструкции обнаружились серьезные недостатки. Перед тем множество «трещин и расседин» устранил крепостной мастер Савва Иванович Чевакинский, регулярно осматривавший дом по просьбе графа. Однако в 1758 году дворец стал оседать, начали рассыхаться деревянные конструкции, в некоторых местах разошлись стропила, и дождевая вода через щели затекала в камины. Медленно разрушавшемуся зданию не помогли переделки по плану известного московского архитектора Д. В. Ухтомского.

В 1769 году дворец решили разобрать до основания и выстроить новое, одноэтажное, но более просторное здание в модном классическом стиле. Протяженность его фасадов планировалась до 10 сажен в длину и около 6 в ширину. Пётр Борисович заказал план французскому архитектору Шарлю де Вальи, но готовый проект получил от его ученика, еще не успевшего прославиться молодого зодчего В. И. Баженова (1737–1799). Однако даже эти документы были получены только в 1774 году, когда закончилось возведение здания и подходили к концу отделочные работы.

По одной из версий, участие именитого мастера Вальи ограничилось исправлением чертежей, сделанных русскими специалистами. Возможно, он предложил отделку фасада, к тому времени еще не оформленного в определенном стиле. Его проект могли приспособить к зданию московские зодчие. Почерк Вальи отмечен в декоре парадных сеней.

Прихожую вначале намеревались обить тисненой кожей, но конечный вариант отделки напоминал одно из нереализованных творений прославленного француза.

Поправки Вальи почти не повлияли на удачное планировочное решение и внутреннюю отделку, разработанную и осуществленную местными строителями. Огромное состояние графа Петра Борисовича позволяло не останавливаться перед финансовыми затратами и привлекать к работам первоклассных архитекторов. В 1750-х годах для графа трудились архитектор Ю. И. Кологривов и представитель знаменитой династии крепостных дарований Ф. С. Аргунов. Последнему принадлежат проекты Грота, Кухонного флигеля, Бельведера, а также участие в разработке плана и отделке Итальянского домика.

С 1764 года часть нового дворца строилась под руководством прибывшего из Москвы архитектора К. И. Бланка. Он создал Оранжерею и Эрмитаж в сотрудничестве с Аргуновым. Основную часть планировочных работ в регулярном парке выполнил садовник Андрей Фохт. Несмотря на активное участие иноземных зодчих, основную роль в создании дворцового ансамбля сыграли местные мастера: крепостные архитекторы, живописцы, каменщики, резчики, геодезисты, мебельщики.

Большинство парковых статуй приписано неизвестным авторам, работавшим по рисункам Кологривова. Много изваяний завезено из Италии. Например, скульптуры «Наяда» и «Река Скамандр» помечены монограммами «B. S.». Статуя Минервы рядом с Оранжереей создана скульптором А. Ивановым. Фигуры и белокаменное резное украшение Грота являются творениями М. И. Зимина. Сложную отделку этого павильона выполнил петербургский «мастер гротического дела» И. И. Фохт. Деревянная скульптура с разноцветными раковинами заказывалась во Франции.

В Петербурге делались прекрасные паркеты для парадных залов. По обыкновению того времени, крепостные укладывали настил без рисунков, возможно пользуясь имевшимися образцами. Паркетные полы создавались неспециалистами, но в самом выборе и размещении их по залам дворца прослеживается понимание масштаба и характера помещений. Росписи павильона Эрмитаж выполняли приглашенные столичные живописцы. Их имена остались неизвестными, но некоторая часть картин принадлежала кисти крепостного художника П. Г. Красовского.

Усадьба с полуофициальным названием «летний загородный увеселительный дом» сооружалась с грандиозным размахом. Граф не принимал во внимание страдную пору, сгоняя на строительство сотни пеших и конных «людишек» из дальних вотчин. Земледельцев на многие месяцы отрывали от полей, заставляя рыть каналы, рубить старые и сажать новые деревья, чистить луга, подготавливая площадки для будущих построек. В усадьбу тысячами привозились взрослые деревья и кустарники, поэтому аллеи появлялись в течение нескольких дней.

Пётр Борисович не спешил тратить свое богатство, к тому времени составлявшее более миллиона рублей золотом и недвижимостью. Значительная часть расходов возлагалась на крестьян. Так, в 1765 году из соседнего Вешнякова на работы в Кусково были привлечены 90 человек из 405, то есть около четверти хозяйства на все лето осталось без тяглых – работоспособных мужчин в возрасте 17–65 лет. Строители трудились весь световой день, уходя на ночлег в деревню. Снабжать рабочих деньгами, провизией и одеждой обязывали односельчан, с которых, кроме того, регулярно собирали налоги в случае «непредвиденных трат». К таким тратам, в частности, относилось приобретение мрамора, картин, ковров, хрустальных люстр, мебели и бронзовых канделябров.

После завершения работ интерьеры дворца преобразились в тщательно продуманный и мастерски исполненный ансамбль. При отделке парадных залов использовались дорогие материалы: бронза, шелк, ковры. Однако гораздо чаще применялась тисненая проклеенная бумага, которую затем красили или золотили, что было намного быстрее и дешевле. В этой технике отделаны Малиновая гостиная, Столовая, Танцевальный зал.

Пётр Борисович не только отдавал строительству кусковского дворца значительную часть своих доходов, но и посвятил ему большую часть сознательной жизни. Ни один чертеж или план не мог быть воплощен без одобрения графа. Каждый замысел реализовался только после долгого обсуждения с хозяином. Рукой Шереметева написаны подробные замечания к проектам. Результатом его требований, порой состоявших из десятков пунктов, являлись следующие выводы: «Вот мое мнение об этом строении, а ежели что лучшее, рассудите с архитектором и дайте мне знать». Иногда управителю предоставлялось право окончательного решения, но совет графа неизменно принимался как приказание: «О плафоне сами рассудите, писаный или штукатурный, а мне кажется, штукатурный пристойней».