Сергей Романюк - Сердце Москвы. От Кремля до Белого города

После смерти Сталина в квартире поместили архив VI сектора, как назывался строго секретный архив Политбюро компартии. Хрущев, придя к власти, приводил его в «должный порядок», основательно почистив: отсюда документы пачками вывозили на хрущевскую дачу и там сжигали в камине.

Ту часть здания Сената, ближайшую к Никольской башне, в которой находились кабинет Сталина и кабинет его долголетнего секретаря Поскребышева (им же арестованного в конце карьеры), вместе с приемной называли «уголком» (потому что тут два крыла здания Сената сходились под углом друг к другу). Зал заседаний Политбюро, которые проходили по заведенному церемониалу, находился в той же части здания на третьем этаже.

Недавно здание Сената капитальным образом отремонтировали и отреставрировали для резиденции президента, где теперь находятся представительский и рабочий кабинеты, залы для приемов и заседаний, кабинеты помощников, библиотека. В Екатерининском зале поставили круглый стол для переговоров. В здании также находится так называемый ситуационный центр, который собирает разнообразную информацию.

Так назвали новое здание, возведенное при Хрущеве в Кремле – надо было ему оставить свой след здесь. Ведь, казалось бы, вполне обходились раньше залом в Большом Кремлевском дворце, выкроенным из двух старых царских, где собирались многочисленные съезды – большевиков, передовиков, интернационалистов, стахановцев, писателей, но нет – надо было обязательно оставить память о себе…

Для постройки Дворца съездов снесли несколько строений XIX в. – Офицерский, Кухонный и Гренадерский корпуса, почти весь Кавалерский корпус, а также старое здание Оружейной палаты. Они не были выдающимися произведениями, однако Оружейная палата, хотя и перестроенная и обезображенная в николаевское время при переделке ее в казармы, была все-таки весьма замечательным сооружением и вполне могла бы быть восстановлена в прежнем блеске. Вместо этого приступили к строительству нового здания, предназначенного для различных собраний.

И его надо было соорудить очень срочно, чтобы поспеть к открытию очередного собрания. Надвигался XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза, и он, по желанию ее руководителей, должен был собраться в новом здании. В 1960 г. сломали старые здания, прорыли коллектор на глубине 12 м (его прокладывали тоннельным способом – трудно даже представить себе, сколько бесценных сокровищ уничтожили при этом) и начали рыть огромную яму глубиной в пятиэтажный дом. Вскоре над ней, аккурат к открытию съезда 17 октября 1961 г., возвели здание «дворца».

Создатели тут же получили Ленинскую премию – это были главный архитектор Москвы М.В. Посохин и его товарищи. Грубо влезший в окружение старых зданий, совершенно чуждый и по архитектуре, и по материалу, из которого его построили (хотя облицован мрамором, который издали не отличается от вездесущих бетонных панелей), он никак не совмещается не только с древними соборами и с соседним Патриаршим дворцом, но и с более поздними Арсеналом и Сенатом. Его стена с жесткой схемой пилонов и неуклюжей надстройкой вылезает из-за Кремлевской стены со стороны Воздвиженки и непоправимо портит вид древней крепости. Как говорили, огромный фундамент нарушил гидрогеологические условия, в которых находились фундаменты кремлевских соборов, что создало угрозу для их существования.

Ядро нового строения – огромный зал на 6 тысяч мест, сделанный широким амфитеатром, с большим балконом и со сценой, считающейся одной из самых больших в мире. В зал ведут несколько эскалаторов. Над ним оборудовали банкетный зал, рассчитанный на 2500 сидячих или на 4500 стоячих посетителей. В здании много подсобных помещений – малых и больших залов, кухонь, гостиных и прочего – всего более 800.

Теперь во Дворце съездов эти съезды как раз-то не проходят: он отдан под балетные постановки и концерты.

Как и любой другой город, Кремль на протяжении многих сотен лет не раз перестраивался. Причиной тому были не только многочисленные пожары и войны или амбиции очередных правителей, но и чисто практические соображения: ветшание здания, необходимость его расширения, несоответствие новым функциям, причем это относилось не только к гражданским зданиям, но и к церковным сооружениям.

В Кремле наряду с великокняжеским дворцом, большими соборами находилось и множество других самых разнообразных построек. Там с древних времен располагались монастыри и их подворья, вместе с большими боярскими усадьбами мелкие дворы дворян, а также простые дворы приказных и ремесленников. Со временем они вытеснялись из Кремля за пределы его стен на Посад, а кремлевские усадьбы переходили к князю и царю.

При этом терялись и прекрасные памятники русской архитектуры, о которых нам известно лишь по упоминаниям летописей и редким изображениям. Этот процесс был какое-то время вполне естественным, ибо тогда не было такого понятия, как памятник: оно появилось только в конце XVIII столетия, да и то ему приходилось десятки лет доказывать свое право на существование. Наши предки вполне утилитарно относились к любым строениям – если они приходили в негодность или становились малы и неудобны, то их просто заменяли новыми, вне зависимости от того, что это было, простая изба или великолепный каменный собор. Так, историк Н.А. Скворцов насчитал более тридцати церквей, по разным причинам уничтоженных в Кремле. «Постройка новых зданий, расширение улиц и площадей, ветхость церквей, удаление из Кремля предержащих властей – все это подавало повод к совершенному их уничтожению», – отмечает он.

Начиная примерно со второй половины XVIII столетия мы встречаем уже определенные высказывания, правда нечастые, о сравнительной эстетической и исторической ценности того или иного строения, а через столетие проблемы сохранения архитектурного, живописного, исторического наследия приобретают общенациональное значение, особенно усилившееся после Второй мировой войны.

В Кремле на протяжении сотен лет было снесено множество строений.

У Фроловской (Спасской) башни купец Таракан (Тараканов) в 1471 г. построил палаты – первое здание из кирпича, возведенное частным лицом, что было отмечено летописцем. Позднее дома этой богатой семьи находились в Китай-городе. Палаты были снесены, вероятнее всего, при построении новой башни. Рядом, на подворье Кирилло-Белозерского монастыря, стояла церковь Афанасия и Кирилла, существовавшая еще в конце XIV столетия. На подворье останавливались высшие церковные иерархи, приезжавшие в Москву с Ближнего Востока. Тут жил антиохийский патриарх Макарий, сын которого архидьякон Павел Алеппский оставил замечательное описание своего путешествия в 50-х гг. XVII в. Известный в истории Смутного времени патриарх Гермоген, противник изменников-бояр, был заключен здесь и отсюда переведен в Чудов монастырь, где и скончался. Как и многие другие монастырские владения в Кремле, это подворье в XVIII в. было занято самыми разнообразными учреждениями – и Коммерц-коллегией, и конторой «следования мужского полу душ» (производившая перепись), и «магазейною продажей», пока его не снесли в 1776 г. Примерно ту же историю можно рассказать и о других подворьях и дворах. Так в XIV столетии Дмитрий Донской пожаловал Сергию Радонежскому место для застройки подворьем, где он мог останавливаться в приезды в Москву. Так образовалось Троицкое подворье, где построили Богоявленскую церковь (иногда подворье именовалось монастырем), а в 1557 г. возвели шатровую Сергиевскую церковь, одна из самых замечательных церковных построек в Кремле, изображение которой сохранилось в книге об избрании на царство царя Михаила Федоровича. Как церковь, так и подворье Троице-Сергиевого монастыря, где она находилась, разобрали при тотальной чистке Кремля, предпринятой в начале XIX в., сравнимой только с разрушениями советского времени.