Джастин Макгирк - Город на грани: поездка по окраинам Сан-Паулу

А как же периферия? Применительно к Сан-Паулу само это слово кажется почти неуместным, ведь периферия занимает большую часть площади города. Четких границ и периметров здесь не существует. Периферия – это условия: условия, в которых живут большинство горожан-«паулистанос».

Они всегда были порождением негласных политических игр и экономической эксплуатации. Первая волна бедняков, поселившихся на периферии, состояла не из крестьян-мигрантов, а из людей, вытесненных из самого города благодаря своего рода «османизации» Сан-Паулу. Во втором десятилетии XX века городской центр пережил перепланировку – были проложены широкие бульвары, разбиты парки, – что, естественно, сопровождалось сносом переполненных домов, где снимали жилье городские бедняки, которым пришлось перебраться на окраины. Затем, в 1940-х, границы города продвинулись еще дальше. Земельные собственники в сельских районах вокруг Сан-Паулу начали дробить свои владения и по дешевке – нелегально – продавать участки беднякам. Они рассчитывали, что по мере роста этих поселений государство будет вынуждено обеспечить их жителям базовые услуги и проложить транспортные коммуникации. Правительство – первый из военных диктаторских режимов в стране, – столкнувшееся с жилищным кризисом, который оно было не в состоянии преодолеть, закрыло глаза на это «самовольное» расширение города. И расчет землевладельцев, естественно, оправдался: когда соответствующая инфраструктура была создана, цена оставшихся у них участков возросла многократно. Таким образом, мы видим, что городские бедняки уже давно стали пешками в спекулятивных играх с недвижимостью.

В последующие десятилетия экономическая эксплуатация смягчилась, но политические интриги продолжались как и прежде. Расширение периферии приобрело иной масштаб в 1970-х, когда волна миграции с северо-востока страны обернулась взрывным ростом фавел. Это опять же стало результатом попустительства политиков: очередной военный режим постановил, что периферия не находится в юрисдикции муниципалитета, но незаконное строительство фавел дозволялось, пока их жители сами заботились о собственных интересах (то есть этим не нужно заниматься властям).

Общепринятое представление о Сан-Паулу складывается, с одной стороны, благодаря снимкам «леса» небоскребов и рассказам о жизни городской элиты, позволяющей себе роскошь перемещаться по мегаполису на вертолетах, а с другой стороны – благодаря окружающей эту роскошь постоянно разрастающейся «кайме» фавел. Но рассматривать структуру города по принципу «богатое ядро в кольце нищеты» было бы упрощением. Хотя новоприбывшие мигранты, как правило, оседают на периферии Сан-Паулу, там живут не только они. Его окраины – вместилище вопиющих социальных контрастов. В 1980–1990-х развитие Сан-Паулу шло по знакомому сценарию: зажиточные граждане бежали из центра, ища уединения в пригородах – во вновь построенных охраняемых коттеджных поселках. Наиболее известный пример этого – Альфавиль: обширный анклав на северо-западном рубеже города, застроенный роскошными виллами с бассейнами. Позже мы проедем и мимо него, но такие места – не главное в нашем путешествии. И не только потому, что Альфавиль до боли напоминает пригороды Финикса: в том, что богачи могут о себе позаботиться, нет ничего удивительного – и вдохновляющего тоже. Поражает как раз другое – упорство бедняков, строящих свою жизнь в этом жестоком городе.

Pixação на пути в Сан-Матеуш

Восьмое декабря, шесть утра. Мы отправляемся в путь еще до рассвета. Мы проезжаем мимо высоких оград и непреодолимых ворот, будок с ночными сторожами, собак, бегающих за заборами, – мимо всех этих атрибутов помешанного на собственной безопасности богатства. Это Сумаре – симпатичный квартал в центре, как бы отделенный от города покровом из тропических деревьев и необычайно извилистыми дорогами, «выпадающими» из общей «решетчатой» структуры транспортной сети. Для меня это хитросплетение улиц – верный способ заблудиться, что и происходило со мной неоднократно. Для ночного времени частные охранные компании, обеспечивающие безопасность в этом районе, придумали своеобразную систему патрулирования: человек на мопеде объезжает окрестности и издает странные звуки, напоминающие крик попугая ара, оповещая своих коллег в будках, что все в порядке. В первый раз, когда мы услышали эти звуки, они показались нам тревожными – мы решили, что это наводчик подает сигнал своим «коллегам». Но со временем они начали нас даже успокаивать.

Во времена Леви-Стросса Сумаре был пригородом на западе Сан-Паулу, где селились представители среднего класса. Иными словами, тогда он был рубежом города – а ведь от Соборной площади этот район отделяет не более 4 километров. Чтобы добраться до нынешних границ Сан-Паулу, надо преодолеть куда большее расстояние. Сегодня наша «орбита» будет отстоять от «Се» на 18–20 километров. Таким образом, круг, который мы опишем, имеет протяженность 120 километров. Но это без учета объездов, неизбежных сбиваний с пути и пробок. Нас ждут неожиданные виды и незапланированные остановки. Сейчас еще не рассвело, а когда мы вернемся, будет уже темно.

Вместе со мной – фотограф Тельма Вилас Боаш и ее муж – архитектор Роберту Сомлу. Мы едем в машине Роберту – фольксвагене «Сантана квантум» (подобное сочетание религии и теоретической физики выглядит парадоксально уместным в этом непознаваемом городе). Наш первый «порт захода» – район Сан-Матеуш, в 20 километрах к востоку. Оставив позади сонный Сумаре, мы петляем, двигаясь в сторону шоссе Президента Дутры, как будто направляемся в аэропорт Гуарульос. Мы проезжаем мимо торгового центра Shopping D – гигантского сарая с облицованным плиткой фасадом, напоминающего вывернутый наизнанку общественный туалет с прикрепленным к нему великанским трамплином – спиральным въездом. Затем перед нами возникает еще один «сарай» – на этот раз зоомагазин, потом тюрьма с четырьмя сторожевыми вышками по углам. Либо я уже не раз был здесь, либо по дороге из аэропорта находится несколько тюрем.

Мы сворачиваем на юг к Сан-Матеушу; на пути – несколько почти достроенных высотных домов. Некоторые выглядят просто и не оскорбляют глаз – лаконичные, белые, модернистские. На других явно лежит печать постмодернизма – они аляповато украшены закругленными балконами и цветными полосами. Довершает картину «рощица» персикового цвета башен с островерхими крышами и полуфронтонами – подражание зданию AT@@T, спроектированному Филиппом Джонсоном. Эти «эрзац-небоскребы» – продукт новой волны жилищного строительства, предназначенного для быстро растущего среднего класса Сан-Паулу.