Витольд Рыбчинский - Городской конструктор. Идеи и города

Роберт А.М. Стерн назвал Форест Хиллс «вершиной и одновременно конечной точкой развития этого типа пригородов» {40} 40 Stern R.A.M. Pride of Place… P. 143. . После Первой мировой войны пригородные поселения у железнодорожных станций сменились поселениями у автодорог, менее компактными и пригодными для пеших прогулок, чем их предшественники, однако многие из идей проекта Форест Хиллс, в частности, гармоничное сочетание архитектуры, планировки и ландшафтного дизайна, сохранили актуальность. Кроме расположенного на автостраде Мэримонта Джон Нолен спроектировал два полномасштабных города – Кингспорт в штате Теннесси и Венис во Флориде. Идея «города-сада» оказала влияние и на девелоперов – братьев ван Шверинген, построивших район Шейкер Хайтс в Кливленде (Огайо), и Джесса Клайда Николса, проектировавшего район Кантри-клуба в Канзас-Сити (Миссури) {41} 41 Эти проекты описаны в изд.: The Anglo-American Suburb. . Сам Олмстед отвечал за планировку двух крупных «пригородов-садов», основанных в 1920-х, – Маунтин Лейк Клаба в окрестностях Лейк Уэйлс (Флорида) и Палос Вердес Эстейт к югу от Лос-Анджелеса – первого поселка, построенного для жильцов, имеющих личные автомобили. В конце 1920-х Кларенс Стайн и Генри Райт использовали идеи «города-сада» при планировке района Саннисайд Гарденс в Куинсе и пригорода Редберн в Нью-Джерси. Большое влияние на них оказала распространенная в то время идея о том, что районы должны иметь собственные школы и объекты для отдыха и развлечений; ее автором был Кларенс Артур Перри. Перри, работавший на фонд Рассела Сейджа, разрабатывал свои концепции, живя на тенистой улице в Форест Хиллс. Редберн обычно называют одним из первых примеров модернистского градостроительства, но, как и все предыдущие американские «пригороды-сады», он многим обязан реформистским идеям Эбенизера Говарда.

Эбенизер Говард – не единственный иностранец, повлиявший на американское градостроительство. Шарль-Эдуар Жаннере родился в 1887 году в городе Ла-Шо-де-Фон, что расположен в горах Юра в Швейцарии. В местной художественной школе он учился ремеслу гравера (Ла-Шо-де-Фон был одним из центров часового производства), но в семнадцать лет, спроектировав первый в своей жизни дом, юноша решил стать архитектором. Следующие двенадцать лет Шарль-Эдуар стажировался у двух ведущих европейских архитекторов, Огюста Перре в Париже и Петера Беренса в Берлине, изучал архитектуру в поездках по Италии, Турции и Греции, а также выполнял архитектурные заказы в родной Швейцарии. В тридцать лет, сочтя, что провинция для него тесна, он перебрался из Ла-Шо-де-Фона в Париж.

Там с заказами дела у него шли неважно. Жаннере разрабатывал проекты промышленных сооружений и прототипы жилых домов для массового строительства, которые, как он надеялся, найдут применение в ходе послевоенного восстановления Франции, но ни один из этих проектов не был реализован, а созданная им фирма по производству бетонных блоков обанкротилась. Немного лучше обстояло дело с живописью: молодой архитектор был еще и художником. Вместе со своим другом Амеде Озенфаном он основал художественное движение под названием «пуризм». Друзья совместно выставляли свои картины, написали манифест «После кубизма», в котором критиковали как кубизм, так и футуризм, и недолгое время издавали ежемесячный журнал L'Esprit Nouveau («Новый дух»), претендовавший на роль «международного периодического издания о проблемах эстетики». В этот период он начал подписывать свои статьи об архитектуре псевдонимом Ле Корбюзье, – отчасти, чтобы скрыть тот факт, что авторами большинства заметок в L'Esprit Nouveau были сами редакторы журнала.

Ле Корбюзье рассматривал эстетику в самом широком смысле: темами его статей, помимо архитектуры, были мебель, массовое жилищное строительство, транспорт и городское планирование. В 1922 году его пригласили принять участие в «урбанистическом» разделе Осеннего салона – ежегодной архитектурно-художественной выставки авангардистов, где представляли свои работы Модильяни, Шагал и Брак. Хотя Корбюзье, как он сам рассказывал, просили показать «симпатичный фонтан или что-нибудь в этом роде», он выставил нечто куда более грандиозное – проект целого нового города {42} 42 Corbusier L., Jeanneret P. Oeuvre Complete de 1910–1929. Zurich: Les Editions d'Architecture Erlenbach, 1946. P. 34. . Ле Корбюзье, никогда не отличавшийся умеренностью, занял пространство стены в 90 футов планами, рисунками и большой красочной диорамой. «Мой проект повергал людей в своеобразный ступор, – вспоминал он, – это был шок, вызывавший у одних гнев, а у других восторг» {43} 43 Corbusier L. The City of Tomorrow and Its Planning / Trans. by F. Etchells. New York: Dover, 1987. P. 163 (первое издание на английском языке – 1929, первое издание на французском – 1925). . Конечно, «Современный город с трехмиллионным населением» (совпадавший по размерам с Парижем) был рассчитан на то, чтобы ошеломить зрителей. На диораме был изображен деловой центр, состоящий из 24 одинаковых шестидесятиэтажных офисных зданий – и это в то время, когда в европейских городах небоскребы вообще не строились, а самым высоким сооружением Парижа была Эйфелева башня. Столь же радикальным выглядело отсутствие улиц в их традиционном понимании. Башни стояли в обширном парке, который пересекали многоуровневые дороги (нижний уровень для грузовиков, верхний – для легковых автомобилей) и эстакады скоростных автострад. В центре города располагался огромный железнодорожный вокзал, крыша которого служила аэродромом для небольших аэропланов. Жилые районы состояли исключительно из десятиэтажных домов и административного центра, а завершал композицию большой парк, вроде нью-йоркского Центрального. Город был окружен зеленым поясом и расположенными по периметру «пригородами-садами», позаимствованными у Эбенизера Говарда (в молодости Корбюзье некоторое время жил в таком пригороде Берлина). Хотя в этих «пригородах-садах» должно было проживать две трети населения Современного города, у Корбюзье, судя по всему, не хватило времени на их детальную разработку. Тем не менее, проект стал впечатляющим дебютом градостроителя-самоучки – в сущности, нищего представителя богемы, ждавшего в мансарде на седьмом этаже в Сен-Жермен-де-Пре [4] Ле Корбюзье упоминал о финансовой помощи председателя Салона Франца Журдена: тот, по всей видимости, оплатил монтаж экспоната. {44} 44 Corbusier L., Jeanneret P. Op. cit. P. 34. .

Следующий публичный налет Ле Корбюзье на градостроительство произошел три года спустя, на Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств (1925). Это было куда более масштабное мероприятие: Международная выставка-ярмарка действовала полгода, выставочный городок состоял из двух сотен павильонов, разбросанных на пространстве в 70 акров – от Дома инвалидов до Гран Пале. Хотя многие страны привлекли к их сооружению ведущих архитекторов (австрийский павильон спроектировал Йозеф Хоффман, а бельгийский – Виктор Хорта), главной целью выставки была реклама французской культуры и промышленности. Среди французских архитекторов, принимавших в ней участие, были восходящие звезды вроде Эйлин Грей, Пьера Шаро и Робера Малле-Стивенса, а «гвоздем программы» были работы модных парижских мебельщиков и декораторов – Жака Эмиля Рульманна, Поля Пуаре, Мориса Дюфрена и других. Их стилизованные геометрические павильоны, выполненные из экзотических и дорогих материалов, породили стиль, которому выставка дала свое название – ар-деко.