Андрей Васильченко - Имперская тектоника. Архитектура III рейха

д.). В этой связи в свое время был очень популярен афоризм политического сатирика Курта Тухольски: «Началось с зеленого, а закончилось кроваво-красным». Эта фраза весьма точно описывает духовно-историческое развитие протестного движения, которое выступало против современного индустриального государства. Составной частью этого протеста была критика крупных городов с их новым укладом жизни. Представители этого движения искали спасительные идеалы в европейском Средневековье и крестьянском аграрном обществе. Основателем этой традиции был историк и новеллист Вильгельм Генрих Риль. Живя в середине XIX века, он с тревогой наблюдал за ходом промышленной революции в Германии. Свои опасения Риль изложил в собственной теории – «социологии народного организма». Главная идея Риля состояла в том, что процесс урбанизации угрожал существованию семьи как главной ячейки общества. При этом в дворянстве и в крестьянах Риль видел «силы социальной стабильности». Их он противопоставлял буржуазии и пролетариям, коих полагал «силами социального непостоянства», которое на тот момент было ограничено рамками крупных городов. Уже в теоретическом сближении этих социальных слоев можно было увидеть направление политического удара. Критика адресовалась в первую очередь против города, который являлся «питательной средой социалистического духа уравниловки».

Рисунок, изображающий поселок близ Кенигсберга в 1800 году

Основная проблема, по словам Риля, состояла в том, что во многих германских областях были нарушены правильные отношения между городом и деревней, что привело сначала к преобладанию провинциальных, а затем городских интересов, что делалось в ущерб интересов сельских жителей. Стремительный рост городов было обусловлен не увеличением в них рождаемости, а избытком переселенцев. «Село и маленькие населенные пункты перебирались в крупные города». По этой причине бегство из деревни было связано с тяжелейшими последствиями, так как «сельское население по большей части жило вместе семьями», а городское население тяготело к их распаду. По мнению Риля, чем крупнее становились города, тем активнее шел процесс распада семей.

Искушения города должны были изматывать и изнурять отдельно взятого человека. Риль полагал, что «в далекой перспективе Европа будет полностью поражена чудовищной болезнью крупных городов». Говоря о Париже, он фактически предвосхищал лексику национал-социалистов, поскольку описывал его как «вечно гноящуюся язву на теле Франции». Риль не отрицал того, что у городского сообщества были определенные положительные стороны, например процветающее ремесло, однако он не был готов признать, что эти немногие положительные моменты могли перевесить отрицательные последствия урбанизации, когда города постепенно превращались в мегаполисы.

На последующие 80 лет работы Риля фактически заложили основу всей критики крупных городов и для аграрного романтизма. Урбанизация, бегство из деревни, социальные риски, пролетаризация, отчуждение, трансформация общества и государства, возрастание городского населения на фоне опустошения деревни, возможное умирание крестьянского жизненного уклада, рост преступности, социальные болезни, моральный упадок – все эти постулаты активно использовались консервативными представителями донационал-социалистической эпохи. На рубеже веков традицию культурной критики подхватили такие авторы, как Отто Аммон, Георг Хансен Зонрей, а также их многочисленные эпигоны. Однако с началом XX века культурная критика была дополнена несколькими существенными моментами политического характера. Лозунги внутренней и внешней колонизации, а также «политика в отношении Восточной марки» стали признаками нарождавшегося империализма. В годы правления Вильгельма II подобные требования являлись составной частью имперской политики. Но теперь говорилось не столько о бегстве из деревни, что приводило к запустению земель («пространство без народа»), сколько о «народе без пространства». Утверждалось, что народ (немцы) должны были обрести свое жизненное пространство на Востоке. После окончания Первой мировой войны Освальд Шпенглер в своей знаменитой работе «Закат Европы» продолжил на новом уровне обсуждение проблем, связанных с ростом городов и ролью крестьянства в «новом обществе». По большому счету, это было обобщением и осмыслением всего того, что в предшествующие десятилетия было высказано представителями консервативной культурной критики. Философия Шпенглера базировалась на антагонизме города и деревни, точнее говоря – мегаполисов и провинции. Он обобщил все ранее высказанные идеи во фразе о том, что «всемирная история станет историей городской». Уже во вступлении к первой части своей фундаментальной работы Шпенглер пояснял, что крупные города (а в еще большей степени мегаполисы) являли симптомы того, что западноевропейская цивилизация будет находиться под их гнетом. «Вместо мира – город, одна точка, в которой сосредоточивается вся жизнь обширных стран, в то время как все остальное увядает; вместо богатого формами, сросшегося с землей народа – новый кочевник, паразит, житель большого города, человек абсолютно лишенный традиций, растворяющийся в бесформенной массе, человек фактов, без религии, интеллигентный, бесплодный, исполненный глубокого отвращения к крестьянству (и к его высшей форме – провинциальному дворянству), следовательно, огромный шаг к неорганическому, к концу, – что значит все это? Франция и Англия уже сделали этот шаг. Германия готовится его сделать».

Апокалипсис Шпенглера, являлся высшей точкой консервативной критики крупных городов, так как этот философ собрал все элементы в логичную и исторически обоснованную программу. Он предвещал неизбежный закат, который являлся «роковым» итогом развития мировой истории. Хотя бы по этой причине Шпенглер выпадает из череды критиков мегаполиса. Во-первых, он не придерживался утопических взглядов относительно возможного возвращения к аграрному строю, так как, по его мнению, упадок цивилизации был неизбежен. Он не был так называемым «национальным активистом», который хотел остановить социальную деградацию при помощи создания специальных сельских поселений, равно как и при помощи улучшения жизни на селе. Во-вторых, социально-биологический пессимизм, связанный с повсеместной урбанизацией, у Шпенглера был связан с культурно-философским постижением мировой истории, что полностью отметало не только мысль о национализме, но даже популярную тогда в «национальных группах» идею о «немецкости». Из этого следует, что идеи Шпенглера могли быть взяты на вооружение не только национал-социалистами, но это могли сделать и другие политические силы. А потому этого философа нельзя относить (даже условно) к провозвестникам национал-социализма. Из идеи неизбежного социально-культурного Апокалипсиса нельзя было сформировать идеологию и мировоззрение, предполагавшие имперское строительство.

Читать дальше