Глеб Васильев - Стакан

– Если бы да кабы, то во рту росли бобры. Стало бы на свете одним ущербным меньше, подумаешь, велика потеря.

– Что ты такое говоришь, глупенький, – Уния прижалась щекой к лицу Халфмуна и зашептала быстро-быстро: – Ты не понимаешь, дурачок, ничего-ничего не понимаешь. Подумай о своей маме, о папе, обо мне подумай – у меня ведь, кроме тебя… Нет-нет, ни о ком не думай – о себе только подумай. Ты же хочешь быть счастливым, я знаю, и ты умеешь. А если будешь счастлив ты, то и все, кому ты дорог, тоже будут счастливы.

– Хватит. Надоело мне выслушивать, что я того не понимаю, сего не понимаю, что я дурак, остолоп и тупица, – Халфмун оттолкнул Унию и поморщился от пронзившей бок боли треснувших ребер. – Главное я уже понял – не будет мне ни счастья в Бобровой Заводи, ни нормальной жизни. Мне тут только оскорбления выслушивать можно, и ничего больше. Защищаться нельзя, обучиться и получить работу – тоже нельзя. Да и вообще, что это за место такое проклятое – Бобровая Заводь? Носятся все с этими бобрами, как будто на них свет клином сошелся. А то, что глава совета старейшин умом тронулся, вообще никого не волнует. И на то, что среди бела дня во дворе этого старейшины трое могут напасть на одного и забить его до смерти, всем тоже плевать. Зато все просто лопаются от счастья, тыча грязными лапами в мой стакан и обзывая меня уродом. Хочешь знать правду? Мне жалко, что те мерзавцы с палками меня не прикончили. Это бы разом избавило меня от всех проблем.

– Так что же? Иди к ним – тем мерзавцам, и пусть они выполнят твое желание, – опустив глаза, проговорила Уния.

– Нет. Что я, бобер, что ли, тупой – самому на бойню идти?

– Халфмун, может быть, ты прав, а я – дура или сумасшедшая. Но я не понимаю, чего ты добиваешься, чего хочешь. Мне казалось, что я знаю тебя, а оказывается… Да, дура, беспросветная дура, – хоть глаза Унии и покраснели от слез, она смотрела на Полулунка, не мигая. – Но, похоже, только волшебство поможет тебе. Я думала, что между нами происходит нечто волшебное… Видать, ошибалась, глупая я девчонка.

– Какое еще волшебство, – фыркнул Полулунка. – Все знают, что рассказы о магии и волшебных фокусах – просто сказки для детей и умалишенных.

– Мама рассказывала мне, что далеко на севере живет волшебник. Он может исполнить любое желание человека, каким бы оно ни было.

– Чушь бобрячья. Выдумала все твоя мать от нечего делать. Иначе все бы только и делали, что к этому волшебнику на поклон ходили.

– Дойти до волшебника дано не каждому. Царство его находится в землях, навечно скованных льдом и укрытых непроходимыми снегами, – сказала Уния.

– Надо же, как удобно, – Халфмун мрачно усмехнулся. – Придумала баба волшебника-чудотворца, а чтобы вранье ее никто не раскрыл, загнала его в такую глушь, куда не проехать и не пройти.

– Не говори так. Меня обзывай, как хочешь, но маму не трогай, – твердо произнесла Уния. – Если тебе нужны доказательства – спроси у старейшины Звездоврата, от которого мама эту историю слышала. Ему единственному удалось найти волшебника. И еще…

– Что еще? – спросил Полулунок, но Уния, не ответив, вскочила с краешка его кровати и выбежала из дома.

Пока ушибы и ссадины Халфмуна заживали, он думал лишь об одном: что если волшебник, выполняющий желания, действительно существует? Тогда, преодолев любые расстояния, и справившись с какими угодно трудностями, Полулунок пришел бы нему и попросил исправить чудовищную несправедливость – свое врожденное уродство. Халфмун вообразил, как крошечный цилиндрик на его голове сменяется большим крепким стаканом, наподобие головной емкости Джебедаи, или даже еще более мужественным.

«С таким стаканом никто даже посмотреть на меня косо не посмеет, не то, что перевертышем обозвать, – фантазировал Халфмун. – Мастера всех ферм и хозяйств захотят, чтобы я работал именно у них. И отец меня зауважает, и все-все-все в Бобровой Заводи. Никто больше не пикнет, будто бы я дурак и ничего не понимаю. Хотя… бобру под хвост эту Бобровую Заводь. Когда заполучу на голову великолепный стакан, смогу найти себе место получше этой дыры. Стану жить в какой-нибудь стране, где всегда тепло, на деревьях круглый год растут сочные плоды, в лесах полно дичи, кроме прыгучих грибов, а о вонючих бобрах никто в жизни не слыхал. Нет, лучше я сам создам собственное государство, которым стану править строго и справедливо, и все подданные будут хвалить совершенство моего стакана, мудрость, силу и все такое».

Выздоровев окончательно, Халфмун первым делом отправился к Агриппе Звездоврату, чтобы проверить, не наплела ли ему Уния сказок.

– Старейшина, правда ли, что на севере живет всемогущественный волшебник, и вам повезло найти его? – не тратя время на приветствия, спросил Полулунок.

– И тебе здравствовать, молодой Халфмун, – кивнул Агриппа. – Прости старику невежливый ответ вопросом на вопрос, но скажи – зачем тебе знать то, о чем спрашиваешь?

– Старейшина, вам ли не знать – тут для меня западня, а не жизнь. Я для всех, как бельмо на глазу, как заноза или вредоносное насекомое. Меня такое положение не устраивает, и я готов избавить всех от своего присутствия. Я немедленно уйду, как только вы ответите на мой вопрос.

– Вижу, ты настроен решительно, и нет смысла отговаривать тебя, – Звездоврат пристально посмотрел на Халфмуна, и тот, не моргнув, выдержал тяжелый взгляд воспаленных глаз старика. – То, что ты слышал о волшебнике – правда. И я действительно знаю, где он живет.

– Подскажите же скорее, как и мне найти волшебника? – Халфмун с трудом сдерживал ликование.

– Ты обещал уйти после ответа на один вопрос, а это уже второй, – усмехнулся Звездоврат. – Ладно, так и быть, дам тебе ответ и на него. Каждую ночь примечай, где на небосводе восходит самая яркая звезда, а затем весь день следуй в том направлении. Если повезет, через тысячу дней и тысячу ночей звезда приведет тебя к цели.

– Спасибо, старейшина! – Халфмун бросился к выходу, но остановился на пороге. – Мастер Звездоврат… какое желание вы загадали, когда нашли волшебника?

– Совсем совесть потерял, нахальный мальчишка. Прочь отсюда, и свой третий вопрос с собой забери! – прикрикнул Агриппа. – Да, и еще – счастливого пути и удачи тебе, молодой Халфмун Полулунок.

В тот же день Халфмун приступил к сборам. Мойра, узнав о плане сына, сперва кричала, а после плакала, упрашивая его остаться в Бобровой Заводи, но юный Полулунок был непреклонен. Тогда несчастная женщина обратилась за помощью к мужу, безучастно сидящему на крыльце и налаживающему бобровый манок.

– Джебедая, запрети ему, не пускай, в сарае запри, пока не одумается, – сделай хоть что-нибудь! – взмолилась Мойра. – Иначе пропадет наш сыночек, погибнет ни за что!