Алексей Вилков - Запад–Восток

– Счастье здесь, – не согласилась Сабина, – и вы это видите, но не цените. Выпусти вас на волю, и что тогда? Сразу пожелаете вернуться, потому что здесь все условия для спокойной умиротворенной жизни. А там вас ожидают одни невзгоды, беды и разочарования, поэтому цените, что вам даровано судьбой. Она великодушна. Все по воле Всевышнего.

– Она опять в своем духе. Жалкая пропаганда! – фыркнула Катрин. – Геббельс отдыхает. Скажи, у тебя есть дети?

– А как ты думаешь? – обиженно спросила старшая жена, усмотрев нечто неприличное в ее вопросе.

– Должны быть.

– Трое, – важно произнесла она. – Два мальчика и младшая девочка.

– Значит, наследниками Сафар себя обеспечил. Только у тебя дети или у кого-то еще?

– Это недостижимая честь и непосильная ноша. Лишь я истинно предана ему, и моя вера истинна! Я воспитываю их по святым законам, и никто другой на это не способен.

– Значит, у Сафара будут достойные продолжатели его дела. Два мальчика! Через несколько лет начнется резня за наследство и наложниц, будет кровавая бойня. Повезло же им – иметь столько мамочек. Спасибо товарищу принцу за наше счастливое детство!

– Постыдись! Где это видано, чтобы женщина позволяла себе так неуважительно отзываться о муже и его наследниках? Скажи спасибо, что Сафар не слышит твоих скверных речей! Я обязательно сообщу ему о твоей неуемной дерзости, и он примет меры. Он умеет воспитывать непослушных и непокорных, а уж как он расправляется с ересью!..

Катрин оставалась невозмутимой, угрозы ее нисколько не испугали:

– Понимаю, ты уважаемая женщина, мать-героиня и все такое, воспитываешь маленьких детей, но, пожалуйста, не пудри мне мозги. Я научена ошибками, мои мозги изрядно напудрены. Отныне я никому не позволю вешать мне лапшу, особенно твоему славному муженьку. Сколько тебе лет?

– В следующем году будет сорок.

– Старовата, – сочувственно заключила Катрин. – То есть я имела в виду, что ты очень мудрая и достойна уважения.

– Ты действительно сам шайтан в женском обличии. Зейнат, Хария, не слушайте ее! Она самая отчаянная бесстыдница, с кем я имела дело.

– Я же москвичка, это многое объясняет.

– Шайтан!

– Да, я шайтан, всесильный и беспощадный!– грозно повторила Катрин. – Не слушайте меня.

В беседу вмешалась Зейнат:

– От русских действительно много шума. Помню незабываемые русские сезоны. Сколько хлопот! Гостиница ходила ходуном, но мы терпели. Чего не сделаешь ради прибыли.

– Зейнат, грех вспоминать прошлое. У тебя новое имя, а возвращаться назад нельзя. Сафар же наставляет тебя на путь истинный.

– Извините, – смутилась Зейнат, но по ее глазам было видно, что она по-прежнему помнит островную жизнь. – Это Катрин на меня плохо действует, толкает нас на грешные мысли. Без нее я бы никогда не посмела говорить об этом вслух.

– Даже меня заставила говорить по-английски, – добавила Йоко. – Но в целом хорошо, что ты появилась, Катрин. С тобой веселее, а Сафар очень любит веселых жен. Тебе с нами понравится.

– Не думай, что я останусь здесь надолго.

– А куда ты денешься?

– Обещаю скоро исчезнуть.

Постепенно Катрин перехватывала инициативу и завоевывала авторитет, а Сабина теряла влияние и уходила на задний план. Катрин ломала сложившиеся устои и вносила свежесть в их застойные нравы. Замужние девочки переполошились. Они хотя и делали вид, что слушаются старшую жену, по их игривому поведению и характерному блеску в глазах можно было легко догадаться, что перемены не за горами и никакая Сабина их не остановит.

– Вы в их власти, а я свободна. Вы рабыни единственного господина.

– Ты заблуждаешься, и ты сейчас в неволе.

– Но мой дух не сломлен! Вы укротите шайтана?

– Не буди в господине зверя, – грозно предупредила Сабина. – Он беспощаден к непослушным. Способов у него достаточно, поверь мне…

9

Целый час Катрин просидела в одиночестве, доедая помрачневшие фрукты. За окном сияло безжалостное солнце, будто постоянно находясь в зените. Она отдавала себе отчет, что находится на краю света, за тысячи километров от привычной цивилизации, где царят совсем другие законы. У нее не осталось ни документов, ни связи с миром – только ясное сознание и отчетливое желание спастись.

Солнце пекло беспощадно. Катрин наскучило сидеть на матрасе, и она стала ходить из угла в угол, придумывая план побега и дожидаясь очной ставки с похитителем. Мысли путались, жара донимала. План не создавался, уступая место отрывочным фрагментам возможного бегства.

«Для начала нужно, как следует, осмотреться, – размышляла она, прячась в углу от испепеляющих лучей. – Понять, где я нахожусь, изучить владения, войти в контакт с местными жителями – наверняка кто-то из них соображает, имеет более либеральные взгляды, чем эти рабыни, и при случае сможет мне помочь. Впадать в панику не имеет смысла. Полезнее изображать смиренный вид и готовность покориться воле Аллаха, а значит, воле Сафара, стать его наложницей и даже четвертой супругой. Пусть он увидит мои старания и поймет, что я не замышляю дурного. Но вести себя слишком миролюбиво, впадая в крайность, тоже не стоит: принц хитер и заподозрит неладное, он легко отличает фальшь. Я буду слегка капризничать в разумных пределах. Пускай почувствует, с какой избалованной цацей связался – вдруг пожалеет о содеянном и сам отпустит меня восвояси. Такой вариант исключать нельзя, пусть он и наименее вероятный. Если звезды сойдутся, то я выжму максимум из своего подневольного положения. Мне бы увидеть остальных цыпочек, которые не удостоились великой чести называться его женами. Как они выглядят, чем живут, на что надеются? Я бы расспросила их. Не думаю, что они такие же зануды и прославляют своего великого повелителя. Как знать! Главное – не рисковать здоровьем. Один неверный шаг, и голова с плеч. Я не Шахерезада и не умею сочинять сказки, поэтому на тысячу и одну ночь меня не хватит. Тысяча и одна ночь – это же несколько лет! Собственно, ей некуда было спешить, а меня тянет на волю. Ностальгия – сильное чувство! Сейчас бы морозную зиму да баньку с веником. Катенька, ты слишком много себе позволяешь, думай о более актуальных вещах. Ох, не зря говорили: «Не ходите, дети, в Африку гулять». А получилось наоборот: я в песках Сахары. Поразительно, как за столь короткий срок я успела преодолеть такое расстояние – как лягушка-путешественница. Если вернусь на родину, обязательно напишу мемуары, они будут иметь успех у читательниц. Я опишу все хитрости, к которым прибегают продавцы женских душ, чтобы неопытные девочки не попадались на крючок и не верили в невыполнимые обещания, не уматывали за кордон, а жили себе скромно и не мечтали о золотых горах. Чтобы написать полноценный роман, необходима усидчивость, а я как веретено, меня не заставишь сидеть на одном месте. Даже в этой конуре я хожу взад-вперед, словно у меня гвоздь в попе, и не устаю. Хорошо, что верные жены оставили меня в покое. От них много шума, а толку – ноль, это напрягает. Сабина – самая опасная тетка этого тридесятого царства. С ней есть смысл вести себя осторожнее, лишний раз не болтать языком. Зейнат – очередная жертва обмана, но здесь ей вольготно, она особо не жалуется. Про Йоко я вообще молчу – пусть лучше кукует в дворцовых палатах, чем шныряет по токийским подворотням. Выходит, девчонки вполне счастливы. Каждому свое, я не сужу и не осуждаю. А мне пора рвать когти!»